ОЖИДАНИЕ
Мокрая холодная осень сменилась лютой зимой, которая на долгое время осталась в памяти народной под названием Очаковской. Солдаты коченели в своих землянках, терпя страшную нужду в самом необходимом.
Современники противоречат друг другу. Энгельгардт писал: «Взятие Очакова стоило очень дорого; потеря людей была чрезвычайно значительна не убитыми, но от продолжительной кампании; зима изнурила до того, что едва четвертая часть осталась от многочисленной армии, а кавалерия потеряла почти всех лошадей». Самойлов же рассказывает: «Холод был необыкновенный, но войска ничего не терпели, солдаты в траншеях имели шубы, шапки и кеньги, мясную пищу, винную порцию, пунш горячий из рижского бальзама, который пили офицеры и генералы».
Едва ли можно сомневаться, что недостаток в припасах и морозы значительно содействовали решимости Потемкина взять Очаков приступом. Но была и другая причина: в Петербурге смотрели на него косо.
Мамонов говорил Гарновскому в начале октября: «Государыня недовольна: 1) что не присылается сюда журнал об осаде Очаковской; 2) что от его светлости в течение нынешнего года не было принесено поздравления ее императорскому величеству ни с одним из ее праздников, и наконец, 3) что от его светлости не воспоследовало ни малейшего отзыва о шпаге и золотом блюде, к нему посланных»…
И из дневника Храповицкого мы узнаем, что Екатерина была недовольна. Иногда случалось, что в донесениях князя, именно в то время, когда ежедневно ждали известий о взятии Очакова, не было ни слова об осаде. Императрица была в волнении и почти больна от ожидания. В начале ноября был отправлен рескрипт с советом князю взяться, наконец, за дело энергически. Державин уверяет, что в это время «при дворе были весьма дурные толки о Потемкине, и едва ему не отказано от команды».
Отчаянный и беспощадный штурм
В шести пошедших на приступ колоннах было всего 18 тысяч бойцов. К тому времени осадная армия успела растаять до 21 тысячи боеспособных солдат и офицеров. Остальных выкосили главным образом болезни и обморожения. Хотя турки тоже лишились части гарнизона, их в крепости насчитывалось не менее 14 тысяч. При других условиях такое соотношение сил давало бы им неплохие шансы на отражение штурма. Но только не в этот раз.
17 декабря 1788 года в 7 часов утра при 20-градусном морозе русские солдаты, донельзя озлобленные упорством не желавших сдаваться османов, яростно устремились на штурм очаковских укреплений. Земляной вал был взят ими сходу, после чего атакующие вышли к стенам и воротам каменной крепости. Под прикрытием огня артиллерии гренадеры взобрались на стены, овладели воротами и открыли их для основной массы бойцов. Турки отошли в жилые кварталы и продолжили отчаянное сопротивление. Но уже через час все было кончено. Сдержать натиск разъяренных русских солдат в те годы не была способна ни одна армия в мире!
wikipedia.org
Штурм Очакова в 1788 году (картина Я. Суходольского).
Овладев городом, Потемкин почти сразу уехал в Санкт-Петербург, где на него полился из рук императрицы щедрый дождь наград. Среди прочего, он стал кавалером самого престижного военного ордена — Святого Георгия I степени. Не поскупилась Екатерина на награды и прочим участникам штурма Очакова. Всех генералов и офицеров наградили различными орденами, а для рядовых солдат и унтер-офицеров была отчеканена серебряная медаль «За храбрость оказанную при взятье Очакова». Кроме того, всему личному составу осадной армии в качестве премии выплатили полугодовое жалование.
Так после полугодовой осады, длительностью которой русская армия была обязана полководческой нерешительности в общем-то храброго человека — князя Григория Потемкина, Очаков был доблестью русского солдата взят всего за полдня! Ну как тут не вспомнить сказанные через два года после описываемых событий и ставшие поговоркой слова Александра Суворова: «Храбрость города берет!» Случилось это при взятии Измаила, но то уже совсем другая история…
РАССКАЗ СВЯЩЕННИКА О ВЗЯТИИ ОЧАКОВА
…На другой день после сражения приказано мне было идти в российский Очаков выбрать из мечетей турецких лучшую для переменения в православный храм.
Взошел я в город, наполненный по всем улицам трупами различными и многообразными смертями погибших; везде почти во время моего пути должно было мне переходить через кучи убитых… Но отвратимся от сего многоужасного зрелища. В городе были три знатнейшие капища, из которых одно ядрами пушечными весьма было повреждено и испроломано, а другое наполнено сухарями; третье выбрал я. Прочетши молитвы и окропивши св. водою, поставил иконостас, престол и жертвенник. Когда я сие приуготовлял, с коликою душевною радостью наши солдаты, купцы и маркитанты, которые тут были, поднимали колокола со мною, из лагеря принесенные, ставили крест сверх луны на капище, звонили и знаменали себя крестом, говорили, что звоном колоколов дух российский оживотворился: следственно православие распространяется. По городу сам князь, в великом провожании многих знатнейших особ, ходил; я вышел к нему на встречу в провожании священников, облеченных в священные одежды, поднес для целования образ Спасителя нашего и хлеб с солью, по обыкновению, от древнейших еще времен в России принятому; проздравлял победителя сими словами: «благословен, гряды во имя Господне». Потом началась литургия; читал евангелие то, которое обыкновенно читают на заутрени в день ваий, яко весьма приличное нашим обстоятельствам и обыкновению города. О сем я вам, высокопреосвященнейший, за нужное почел уведомить в рассуждении города Очакова. Вашего высокопреосвященства всегдашний почитатель Моисей. Января 4 числа, 1789 года. Из города святые Елисаветы.
Во главе яркой плеяды
Присоединение к России Крымского ханства (1783) и договор с Восточной Грузией о принятии ею российского покровительства вызвали нешуточное озлобление правящих кругов Османской империи. Турки стали усиленно готовиться к реваншу за поражение в предыдущей войне (1768–1774), и в августе 1787 года, заручившись дипломатической поддержкой Франции, Англии и Пруссии, султан Абдул Хамид выдвинул России ультиматум.
Полное истребление Александром Суворовым десанта из отборных янычар на Кинбурнской косе 12 октября 1787 года заметно охладило пыл турок. Но их огромный флот пока еще безраздельно господствовал на Черном море и мог опираться на хорошо укрепленный Очаков, затрудняя наступательные действия Екатеринославской армии с Григорием Потемкиным во главе. Всесильный фаворит Екатерины II решил в первую очередь овладеть главным вражеским форпостом в Северном Причерноморье.
РИА Новости
Григорий Александрович Потёмкин (портрет Иоганна Баптиста Лампи).
При всех своих выдающихся организаторских способностях, недюжинному уму и большой личной храбрости, «светлейший» не отличался столь же ярким полководческим талантом. Вяло начав наступление, ведомая им 50-тысячная армия только в июне форсировала Южный Буг и подступила к Очакову в начале июля 1788 года. Неспешность нашего полководца предоставила туркам дополнительное время для усиления под руководством французских инженеров фортификационных сооружений, для пополнения гарнизона и крепостной артиллерии, насчитывавшей к началу осады 330 стволов.
Рассчитывая добиться успеха «правильной осадой», Потемкин и ее вел без особого рвения, но зато закатывал роскошные пиры находившейся при нем многочисленной свите, в которой было множество иностранцев. Все это вызывало раздражение Суворова, командовавшего левым крылом осадной армии. Он еще в апреле предлагал Потемкину взять крепость не осадой, а энергичным штурмом. «Одним глядением крепости не возьмешь. Послушали бы меня, давно Очаков был бы в наших руках», — недовольно ворчал будущий генералиссимус. В конце концов он решился на самоуправство, атаковав на одном из участков осмелевших турок.
Атака Суворова была довольно авантюрной, однако вполне могла закончиться успехом, если бы была поддержана с других сторон. Светлейший, однако, такого приказа не отдал. Он четырежды посылал к Александру Васильевичу ординарцев с повелением прекратить бой и отойти, что в итоге и пришлось сделать. Сам Суворов в наказание за нарушение субординации был отослан Потемкиным обратно в Кинбурн. Неповиновения светлейший никому не прощал!
Потемкину немало досаждали непрестанными советами и предложениями находившиеся при нем иностранные наблюдатели. Однажды, когда принц Шарль-Жозеф де Линь позволил себе утонченную насмешку над действиями русского командующего, тот, будучи человеком не робкого десятка, решил примерно проучить весь сонм советчиков и остряков.
Лично отправившись на опасную рекогносцировку, светлейший приказал свите следовать за ним
Вблизи турецких укреплений блестящая кавалькада раззолоченных всадников предсказуемо привлекла к себе внимание сотен вражеских стрелков и артиллеристов. Они сразу открыли интенсивный огонь, ранив несколько человек и даже застрелив одного из генералов
Уняв таким образом непрошенных советчиков и великосветских насмешников, фаворит императрицы в приподнятом настроении вернулся с ними в лагерь…
На море успешно сражались с превосходящими силами турок французский принц Карл-Генрих Нассау-Зиген, шотландец Пол Джонс (участник войны за независимость США), доблестный грек Панагиотти Алексиано. А из младших флотских командиров неувядаемой славой покрыли себя у Очакова мичман Джулиано де Ломбард, не раз бросавшийся с одной своей галерой в атаки на целые эскадры османов, и капитан II ранга Христиан Иванович Остен-Сакен, взорвавший свое суденышко вместе с пытавшимися ее захватить четырьмя турецкими галерами.
Соцсети
Карта Русско-турецкой войны 1787 — 1791 гг.
Удивительно, что, командуя такими отчаянными храбрецами во флоте и в армии, Потемкин все никак не мог решиться на штурм. Но наступили лютые холода. Полки стали нести неоправданно большие потери из-за массовых болезней. Столь унылая картина осады вызывала острую критику и открытые насмешки в Санкт-Петербурге, а командующий действовавшей в Молдавии второй русской армией Петр Румянцев язвительно заметил, что «Очаков — не Троя, чтоб его десять лет осаждать».
Замерзающие в голой степи солдаты и офицеры уже просили о штурме, как о большой милости. И только когда на горизонте забрезжил жуткий позор бесславного отступления, светлейший наконец-то решился…
ИТОГИ
Во время штурма князь Г.А. Потемкин находился на одной из батарей и следил за его ходом. Когда к нему привели захваченного в плен коменданта крепости, сераскира Гуссейн-пашу, то генерал-фельдмаршал гневно сказал ему: «Твоему упрямству обязаны мы этим кровопролитием». На что он ответил: «Оставь напрасные упреки, я исполнил свой долг, как ты — свой; судьба решила дело».
После штурма Очаков представлял собой ужасное зрелище. Трупов неприятеля было столько много, что их все нельзя было закопать в промерзшую землю, потому несколько тысяч тел вывезли на лед лимана, где они лежали до весны, привлекая к себе хищных птиц и зверей.
Трофеи победителей составили 310 мортир и пушек, 180 знамен. При штурме было убито и умерло от ран более 9,5 тыс. и взято в плен около 4 тыс. человек (не считая обывателей), в т.ч. один трехбунчужный паша (Гуссейн-паша), три двухбунчужных и 448 офицеров. Всего около 13,5 тыс. человек. В крепости было захвачено много оружия, военного снаряжения, а также другого имущества.
Русские потеряли во время штурма убитыми: генерал-майора, бригадира, 3 штаб-офицеров, 25 обер-офицеров, 926 нижних чинов. Всего 956 человек. Было ранено 119 офицеров, 1704 нижних чина. Всего 1823 человека. Общие потери убитыми и ранеными составили 2779 человек.
За взятие Очакова князь Потемкин получил от Екатерины II высшую полководческую награду того времени — орден Св. Георгия 1-й ст., шпагу, украшенную бриллиантами, и 100 тыс. рублей; награды получили и остальные участники взятия крепости. Всему осадному корпусу выдали добавочное (сверх положенного) полугодовое жалование.
Взятие крепости Очаков позволило России окончательно утвердиться в Северном Причерноморье, корабельное строительство в Херсоне и строившемся Николаеве могло беспрепятственно развиваться, а Крымский полуостров был прикрыт от турецкого десанта с моря. Под Очаковом прошли боевую школу офицеры и генералы — П.Г. Багратион, М.Б. Барклай де Толли,М.И. Кутузов, М.И. Платов, А.В. Суворов, которые впоследствии стали выдающимися полководцами.
