Бабушка русской революции

Первая политкаторжанка

Осенью 1877 года состоялся громкий процесс — судили «народников»-агитаторов. Их дело прославилось как «Процесс ста девяноста трёх», «Большой процесс» или «Дело о пропаганде в Империи». Народников обвиняли не только в попытке организации ниспровержения государственной власти, но и в подготовке массовых убийств помещиков.

Поначалу по делу арестовали больше тысячи человек — жандармы просто хотели выслужиться, когда получили своё задание. Пришлось вмешаться верхам, и в конечном итоге перед судом предстали сто девяносто три человека — участники сорока политических кружков. В том числе женщина, которая даже не думала отрицать своей деятельности — более того, в суде она произнесла горячую речь, которая буквально лишила малейшей надежды её адвоката.

На каторге её продержали год — решили проявить милосердие к полу и перевести на поселение. Там Екатерина прожила ещё три года, до вести об убийстве единомышленниками-террористами императора — которая настолько её взволновала, что Брешко-Брешковская ударилась в побег. Её поймали, переписали в крестьянское сословие, и снова отправили на каторгу — на четыре года, а после — в ссылку в Сибирь.

Только через двадцать два года после суда, в честь коронации Николая II, Екатерину амнистировали. В конце концов, по меркам своего времени, она была уже немолодая женщина — чем она могла быть опасна? Жизнь ведёт мирную, пописывает статейки в газетки — никакой крамолы, заурядные заметочки. Но за время ссылки любви к правительству у Екатерины не прибавилось, а энергии — не убавилось, так что её история, считай, только начиналась.

Женщина, которая наводнила террористками царскую Россию: Екатерина Брешко-Брешковская Administrator

РИА НовостиЖенщина, которая наводнила террористками царскую Россию: Екатерина Брешко-Брешковская Administrator

РИА Новости

Ранние годы

Родилась Екатерина Константиновна Вериго в русской знати из села Иваново Невельского уезда Витебской губернии, Брешковский вырос в родовом имении в Черниговской губернии, получил домашнее образование. Ее отец, Константин Вериго, владел крепостными, но, по ее словам, обращался с ними хорошо. В 1861 г., во время реформы Освобождения, она помогла своему отцу освободить крепостных в родовом имении, а затем добровольно работала над их образованием. В 1868 году она вышла замуж за помещика и сельского магистрата Н.П. Брешко-Брешковского, но через два года покинула его и переехала в Киев, где образовала «коммуну» со своей сестрой Ольгой (умершей молодой) и Мария Коленкина. Трио последовало за анархистом Михаилом Бакуниным, когда большинство революционеров в Киеве были в группе под руководством Павла Аксельрода, последователей народнического революционера Петра Лаврова. Аксельрод познакомил ее с Андреем Желябовым, сыном крестьянина, организовавшим убийство царя Александра II в 1881 году.

В феврале 1874 года она родила сына, Николай Брешко-Брешковский и оставил его на воспитание родственникам. Она не видела его снова, пока ему не исполнилось 22 года, и узнала, что у них нет ничего общего. Позже он стал писателем-триллером и сторонником нацистов. В июле 1874 года она и Коленкина решили «пойти в народ» и по фальшивым паспортам под видом кочующих рабочих отправились поселиться в деревне, где пытались привить революционные идеи крестьянам. Предупрежденная о неминуемом аресте, Коленкина вернулась в Киев, а Брешковский и Стефанович переехали в другое село в Херсонской области, где они вступили в контакт с протестантами-евангелистами, известными как штундисты. Отвергнутые штундистами, они перешли к Тульчину. После того, как Стефанович вернулся в Киев, Брешковский был арестован, когда сотрудник милиции, проверявший ее фальшивый паспорт, заметил, что она не вела себя так покорно, как обычно это делал бы крестьянин.

Цитаты из фильма Добро пожаловать, или посторонним вход воспрещен

— И это не первое нарушение Иночкина! В день приезда он фехтовался на палках. А вслед за ним все стали фехтоваться, даже девочки. Ночью под одеялом он зажег фонарик и читал книгу. И все стали читать книги. — А там, может быть, коклюш! — Я с ужасом жду родительского дня. Мало нам местных, так наедут еще бациллоносители из города. И зачем ему этот Родительский день. – Товарищ Митрофанов приедет. — Я очень хорошо плаваю. Две двенадцать на спине! Если б я был женщиной, я был бы чемпионом Союза по плаванью. — Какие вам корпуса понастроили! Какие газоны разбили! Водопровод, газ, паровое отопление! — Дети, помните: вы — хозяева лагеря. Вы! От вас что требуется, друзья мои? — ДИС-ЦИ-ПЛИ-НА! — Когда я был маленьким, у меня тоже была бабушка. Но за все эти годы я не смог огорчить её до смерти. А он — смог! — Компоту хочешь? — Нет! — Всё! — Волком пахнет. Или барсуком. — А ты барсука нюхал? — Сто раз! — А чё это вы тут делаете? А? — Ты, давай гуляй отсюда! — Да ладно, ладно… — Кыш, иди гуляй! — Во чешет, а! — Завтра нам предстоит взять рекордную высоту. По дисциплине, по организованности. — А фокусы это талант? — Да. — Ну ладно, запишите и меня: я «летающую даму» покажу. — Правильно, молодец… Только без карт! — Пионеры… а мучаете птицу! — Ты, Митрофанова, такого дяди племянница, а вавилоны на голове устраиваешь! Понятно говорю? — Я инструментальный квартет освободил ото сна — пусть тренируются… На ходу играют… Виртуозы! — ДДТ качаем, чтоб уничтожен был микроб. — Что мы, бедней других, детей в папиросную бумагу заворачивать?! — Тут кольца кидаем, тут мячи кидаем, тут — петлёй на удочке кегли ловим! — Куда ставить-то? — … — Куда ставить-то?! — Да подожди ты!.. — Делай раз. Делай два. Три. Рассыпься. Ну, как? — Выразительно. — Тут зрители аплодируют, аплодируют… Кончили аплодировать! — Какая у тебя группа крови? — Третья. — А нужна тридцать третья группа. Это очень редкая кровь! — Что читаешь? — Чехова. — Зачем? — Смешно. — Много смеёшься. Почитала бы лучше журнал «Вожатый». — Мы бодры, веселы… — Стоп, стоп! «Бодры» надо говорить бодрее. А «веселы» как? — Веселее! — Молодец, понял. — Ты лучше ешь, ешь. Главное, на суп налегай. В жидкости вся сила! — Подумать только: второй день без первого! — Второй день без первого, первый день без второго… — И два дня без третьего! Я бы так не мог. — Я ему — «куда ставить-то?!». А он — «да подожди!». Нет, смену доработаю, а дальше ребром вопрос поставлю — или я, или он. — Да подожди ты! — Ну как человеку можно объяснить, что, например, детей любить надо? — Где «царица полей»? Где Митрофанова? — В других отрядах каждый день привес, а твои на месте топчутся. — Прирост веса — минус 100 грамм! Вот до чего доводят эти вавилоны на голове! — Костя, учти: голова пролезет — всё пролезет… — Да знаю я! — «Пионер — в веселье пример». — Не могу. — Почему? — Не могу, и всё! — У него гла-а-анды. — Бабка приедет, а Костика-то и нету.. начнется — «Где мой внучек? Где мой внучек?» — Эту песню, товарищ Митрофанов, Гагарин пел в космосе. — Так, интересненько… — Крапивой секлись, котлеты куда-то выносят… Может, побег готовят? Или ещё похуже… — Ребята, а кому торт дадут? — Иночкин, ты был для меня кровным врагом, а сейчас стал кровным братом. Но в лагерь я все равно тебя не верну! Ты купался в неположенном месте! — А Фанфана убьют? — Убьют, убьют! — Приветствую вас, товарищи маски! Поздравляю вас с Родительским днём! — Что ни день — сто грамм, что ни день — сто грамм. А то и сто пятьдесят. Этак они к концу смены за тонну перевалят! — Шарафутдинов? — Минус три грамма! — А Иночкин в лагере! А Иночкин кино смотрит! — Ты ещё погруби мне, погруби! — Механик! Давай!!! — Кто здесь? Мальчики? Очень хорошо! И девочки? Отлично! Что же вы здесь делаете? — В картишки дуемся… в подкидного дурачка. — …Сегодня подкидной, завтра азартные игры… Отвлечение от созидательного труда! Понятно говорю? — Ой миленький… ой бедненький… а дрожит-то как… А похож! Ну вылитый Костя! Вылитый Иночкин! — А кто «царица полей» будет? — Известно кто, Митрофанова. У нее же дядя… — Кто здесь? Вожатые? Очень хорошо! И заведующий хозяйством? Отлично! Что же вы здесь делаете? — Ужинаем… — Что?! — Закусываем! — Э-э-эх… Нашли место и время! Чтоб завтра ни в одном глазу! А потом поговорим… — Вот уже прыгают. Прыгайте, прыгайте. Дети… — Товарищи! Я же хотел как лучше! Чтоб дети вес набирали… Чтоб дисциплина была… Как же так, товарищи…

ПРАГА. Букет на могиле

Мы приближаемся к месту назначения. Раньше это был отдельный город под названием Хвалы. Теперь — часть столицы, полное название этого района Horni Pocernice — Chvaly. Тихое симпатичное предместье, разбросанное на холмах к северо-востоку от Праги. Кладбище почти в центре. Мы заходим в ворота, идем прямо по центральной аллее, и у противоположной стены Корпшивова указывает мне на могилу за номером 917.

Скромный, почерневший от времени бюст на каменном постаменте. Слева от него на плите надпись на чешском языке: «Бабушка русской революции». Две даты: 26.1.1844 и 12.9.1934. Справа на такой же плите высечены фамилия, имя и отчество революционерки.

Похороны восемьдесят три года назад собрали здесь весь цвет эсеровской эмиграции. Из США специально приехал А.Ф. Керенский. От президента Чехословакии венок на могилу возложила его дочь Алиса Масарик. После окончания траурного митинга прозвучали слова песни, которой русские революционеры провожали в последний путь своих товарищей, начиная с событий Февральской революции:

ПРАГА. Опекуны революционерки

Пока моя машина выбирается из пражских пробок, есть время поговорить со спутницей. Цепочка от Анастасии Васильевны до Екатерины Константиновны складывается так. После «бархатной революции» 1989 года, когда в Чехословакии было снято табу на «белогвардейщину», Копршивова познакомилась с двумя милыми женщинами, подругами Гали и Еленой. Было им тогда далеко за семьдесят, а дружили они еще со времен учебы в пражской гимназии. Родители Гали Малаховой родом из Архангельской губернии, держали там смолокурню, состояли в крестьянском кооперативе. Бежали в Европу после начала большевистского террора. Отец Елены Иван Александрович Якушев был видным деятелем белого движения в Иркутске, Омске, Владивостоке, а став эмигрантом, в Праге возглавил Общество сибиряков.

Еще гимназистками девочки пообещали друг другу дожить до ста лет и отметить это вместе. И вот ведь невероятно: Гали дотянула до девяносто восьми, а Елена прожила до ста двух. То есть в сумме все равно получается двести лет. Почти как договаривались…

Я осторожно веду машину, боясь пропустить хоть одно слово. Прошлое проступает с беспощадной ясностью, будто на фотографии, брошенной в проявитель

Анастасия Васильевна рассказывает.

Когда Гали была маленькой девочкой, один из бывших политкаторжан по фамилии Ковтун привел ее к своей знакомой, тоже бывшей политкаторжанке Брешко-Брешковской, которая тогда только приехала из Америки и на три года застряла в Праге. Гали несколько месяцев провела рядом с «бабушкой», навсегда сохранив любовь и уважение к старой революционерке. Их связь прервалась, когда Екатерина Константиновна переехала в самый отдаленный регион Чехословакии — Подкарпатскую Русь. Там она прожила до 1929 года, занимаясь благотворительностью, в частности, организовала два детских дома для сирот.

Может, пыталась искупить свою вину перед брошенным когда-то ради революции сыном.

Когда соратники уговорили Брешко-Брешковскую вернуться в Прагу, ей было уже восемьдесят пять лет. Теперь ее опекали друзья по тобольской ссылке эсеры Василий Гаврилович и Лариса Васильевна Архангельские. Они в кредит купили участок земли под Прагой, построили там большой дом, а рядом устроили птицеферму. Здесь Екатерина Константиновна и провела остаток своей бурной жизни, она уже плохо видела, с трудом ходила, зато ум сохраняла ясным.

В этот пригород Праги мы и едем теперь с Анастасией Васильевной, которая обещает показать мне могилу Брешко-Брешковской и дом, где прошли ее последние годы.

После революции

Одним из первых актов Временного правительства, пришедшего к власти после Февральской революции 1917 года, было направление Брешковскому специального приглашения вернуться в Петроград, где ее лично встретили. министром юстиции и будущим премьер-министром Александром Керенским и огромной толпой. Брешковский был избран в октябре 1917 года в Предпарламент перед общенациональными выборами в Учредительное собрание, и как его старейший член был назначен председателем его первого собрания. К настоящему времени она была легендарной фигурой в России. Летом 1917 года будущий лауреат Нобелевской премии писатель Иван Бунин услышал, как о ней говорили крестьяне. Один сказал:

Она прорицательница, это точно. Нам сообщили, что она предсказывала все эти события последние пятьдесят лет. Да поможет нам Бог, она действительно зверски выглядит: толстая, сердитая, с очень маленькими проницательными глазами — однажды я видел ее портрет в фельетоне. Она была прикована цепью к частоколу 42 года, но сломать ее не смогли. Ее никогда не оставляли одну ни днем, ни ночью, но спину ей не сломали: даже в частоколе ей удалось раздобыть миллион рублей! Теперь она покупает людей для поддержки, обещая дать им землю и не мобилизовать их на войну…

На самом деле, не желая избавить крестьян от призыва на военную службу, она выступала за продолжение войны с Германией и был одним из самых преданных и видных сторонников правительства Керенского. Когда в ноябре он был свергнут большевиками, она обратилась к Чехословацкому легиону с призывом вмешаться и силой восстановить Керенского в должности. В конце 1918 года она ехала через Владивосток в США, чтобы обратиться к правительству с просьбой направить 50 000 солдат для поддержки антибольшевистских сил в Гражданской войне в России. Позже она переехала в Париж, затем в 1924 году в Чехословакию, где она разделила свое последнее изгнание с Марией Коленкиной, дружба, которая длилась более 50 лет.

Партия социалистов-революционеров

Брешковский был освобожден в 1896 году, после 22 года тюрьмы или ссылки по амнистии в связи с коронацией Николая II, последнего царя России. С некоторыми трудностями она установила контакт с революционерами, все еще находящимися на свободе, большинство из которых были на много лет моложе ее. Самым главным был Григорий Гершуни, который был на 26 лет младше нее. Они вдвоем возглавили возрождение народнического движения в Минске в 1897 году, где «у Брешковской было много последователей среди молодежи Минской гимназии; Гершуни возглавил другую группу, которая обсуждала тактические вопросы»

Это была одна из нескольких групп, объединенных в 1901 году в Партию социалистов-революционеров. Затем они с Гершуни провели два года, нелегально путешествуя по России, организовывая новую вечеринку. «Между ними существовало своего рода разделение труда: Брешковская, как« Святой Дух Революции », носилась по стране, обращая в свою веру и разжигая революционный нрав молодежи; Гершуни обычно шла по ее следам и обращалась к практическим расчетам. энтузиазм, который она вызвала «. Когда Гершуни была арестована в мае 1903 года, она бежала за границу через Румынию в Женеву.

Маргариты Мартин

ПРАГА. Дорога в Хвалы

Мы едем на могилу Екатерины Константиновны Брешко-Брешковской в пригород Праги. Моей спутнице Анастасии Васильевне Копршивовой восемьдесят один год. Но вот тут как раз язык не повернется назвать ее бабушкой. Статная, энергичная, подтянутая. Волевое лицо в обрамлении благородной седины. Острый взгляд карих глаз. Слова роняет скупо, словно не очень-то доверяет попутчику, которого видит в первый раз.

Родившись в семье белоэмигрантов, она много лет преподавала русский и параллельно занималась судьбами соотечественников, вынужденных после революции покинуть родину.

Последние тридцать лет ухаживает за могилой «бабушки революции» в городке Хвалы.

Витебск — Петербург — Сибирь.

О фильме «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен» (1964)

«Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен» — настоящая культовая классика, созданная удивительным режиссером Элемом Климовым, известным по фильму «Иди и смотри». На самом деле, удивительным образом этот фильм стал первым полнометражным фильмом Климова и дипломной работой, которую он представил на выпускной в киношколе.

Нерусские люди часто удивляются, когда слышат, что «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен» — более известный и любимый фильм в бывшем Советском Союзе, чем «Иди и смотри». Гораздо более легкомысленный, чем эпопея о Второй мировой войне, «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен» — это уморительная комедия о жизни в советских пионерских (скаутских) лагерях в середине 1960-х годов.

Полный политической сатиры на нарывы хрущевской эпохи, фильм почти никогда не выходил в прокат. Когда Климов и его съемочная группа были заняты на съемках на юге России, они получили телеграмму из Государственного комитета по кинематографии с требованием прекратить производство. Тем не менее, Климов продолжал работать над своим проектом и утверждал, что никогда не получал подобного послания.

Однако, когда фильм был впервые показан комиссии киношколы, он был встречен молчанием и обвинениями в антисоветизме. Такой мрачный прием, несомненно, обрекал фильм на пыльную жизнь на полках государственных киноархивов. Однако появился маловероятный спаситель в лице самого Хрущева, человека, который умел смеяться над собой. Именно этими словами он подарил всем этот невероятный фильм и дал старт необыкновенной и порой противоречивой карьере Климова.

Второй арест и ссылка

Брешковский вернулся в Россию как раз к началу революции 1905 года. В августе полицейский шпион Евно Азеф пообещал привести к ней полицию и вместе со старшим офицером поехал в Саратов, но не смог ее найти. Она находилась на свободе до 1908 года, когда Азев снова выдал ее полиции и она была интернирована в Петропавловской крепости. Услышав о ее аресте, Изабель Бэрроуз отправилась в Россию, чтобы умолять ее освободить, и ей удалось убедить Николая Брешко-Брешковского навестить свою мать в тюрьме, несмотря на его враждебность к ее убеждениям. В 1910 году ее приговорили к пожизненной ссылке в Сибирь и выслали в деревню на реке Лене, где содержали под постоянным надзором.

В ноябре 1913 года, когда ей уже почти 70 лет, она предприняла попытку побега, который включал путешествие верхом на расстояние более 620 миль до Иркутска, но ее поймали всего в семи милях от города. В течение двух лет она находилась в одиночном заключении в Иркутской тюрьме, депортирована в Якутск, недалеко от Полярного круга, но после протестов американских сторонников была возвращена в Иркутск.

Литература

1. ^Вараич, Малвиндер Джит Сингх (2007). Размышления с виселицы: автобиография Рам Прасада Бисмиля. Unistar Books, Лудхиана. п. 90. OCLC .
2. ^ Шмидт О.Ю. (главный редактор), Бухарин Н.И. и др. (Ред.) (1927). Большая советская энциклопедия Том 7. Москва.. 471. CS1 maint: extra text: список авторов (ссылка )
3. ^Stone Blackwell. Little Бабушка. Стр. 80.
4. ^ Брешковская, Катерина (с предисловием А.Ф.Керенского) (1931). Скрытый Источники русской революции. Stanford UP, стр. 10–12.
5. ^Stone Blackwell. Little Grandmother. P. 86.
6. ^Николаевский, Борис (1934). Асефф, русский Иуда. Лондон: Hurst Blackett. п. 52.
7. ^Женский журнал 17 декабря 1904 г., цитируется в Stone Blackwell. Маленькая бабушка. п. 112.
8. ^Николаевский. Асефф. п. 121.
9. ^Камень Блэквелл. Маленькая бабушка. С. 134–5.
10. ^Бунин, Иван (2000). Проклятые дни. Лондон: Phoenix Press. п. 162. ISBN 1-84212-063-8.

Все бунтарки приезжают с окраин

Любой жандарм в Петербурге или Москве подбирался, поняв, что барышня перед ним — с южных или западных окраин империи. Именно оттуда массово ехали не только желающие получить высшее образование, но и разного рода сторонницы радикальных идей — впрочем, студентки и «политические» были почти одним и тем же сообществом. Екатерина не сломала стереотипа — она родилась в нынешней Витебской области и росла под Черниговом: дважды «с окраин»!

Позже, казалось, она пошла по обычной женской стезе — вышла замуж за помещика Брешко-Брешковского, родила сына Коленьку. Но брак закончился разводом — Екатерина не смогла ужиться с мужчиной, который не принимал и не разделял её политических взглядов. Колю Брешко-Брешковская забрала с собой и передала на воспитание жене брата. Ей самой было некогда — она, как сейчас сказали бы, ушла в активизм. И в результате оказалась на каторге.

Каторга, конечно, «бабушку русской революции» ничуть не смягчила, как и ссылка. Вернувшись на волю, она вскоре создала Партию социалистов-революционеров — тех самых «эсеров», из рядов которых, при активном поощрении Екатерины, вышло множество террористов (и террористок — в этом отношении Россия стала рекордсменом своего времени). Эта партия сумела подбить крестьян юга страны на волнения в 1901—1902 годах.

Удивительно (или нет), но Брешко-Брешковская не приняла советскую власть и октябрьскую революцию. Она уехала в США, оттуда — в Европу и развила бурную русофильскую деятельность в Чехословакии. Так, в борьбе за национальное самосознание «русских на Карпатах», и умерла. Пора бы уж — ей исполнилось ровно девяносто лет.

Почему свадебные вавилоны на голове портят образ невесты

Недавно меня пригласили быть свадебным стилистом. Я ещё обдумываю это предложение, не отказала, но и не согласилась.

Размышления мои связаны, в том числе, и с малообнадёживающим фактом: свадебная стилистика в нашей стране находится в зачаточном состоянии. Особенно если отъехать километров на 200 в провинцию от обеих столиц, да и в городах-миллионниках не исключено.

Свадебное торжество в подавляющем количестве случаев замешано на том, что в народе называется «дорого-богато».

Я сегодня пока только о свадебных причёсках.

Если забить в поисковике два запроса: «свадебные причёски» и «свадебные причёски звёзд» – на двух страницах выйдут картинки с абсолютно разным содержимым. Проверьте. Только подразумеваются западные звёзды, а не те, что местного разлива.

Почему на свадьбу парикмахеры предлагают сооружать на голове такие вот тяжеловесные композиции?

Чтобы показать своё мастерство? Так это не соревнование, а праздник, на котором в центре внимания вовсе не 80-ый уровень владения расчёской и феном.

Чтобы этот день стал для невесты самым запоминающимся? Но почему таким способом: невеста никогда не забудет, как расчёсывала свои волосы на следующий день после свадьбы. Да, именно так, это заняло весь день.

Обычно в день свадьбы невеста очень много двигается. Громоздкие композиции из волос носить крайне неудобно, особенно после того, как фотосессия осталась позади, а впереди – банкет, танцы и развлечение гостей.

Потребуется ещё учитывать и то, что платье часто выбирается с открытым верхом, туфли – тоже нередко – на высоких каблуках, а в длинном платье с вечно спадающим корсетом балансировать сложно.

Отсюда масса фотографий в интернете под тэгом «неудачное свадебное фото».

Посудите сами: как можно выходить замуж в причёске, которая выше жениха на полторы головы?

Локоны в разные стороны от головы сегодня смотрятся очень провинциально. Вменяемым женщинам такое уже не предложишь, зато невесты почти поголовно соглашаются.

Как-то забывается, что невеста – это воплощение невинности, нежности, девичества. И вот тут бы в самом деле поучиться у звёзд, хотя уж они-то могут себе позволить и вавилоны на голове. И «дорого-богато» у них самое настоящее, не показное.

Но на свадебных фото мы видим самые обычные укладки, лёгкие и прекрасные в своей простоте. И сразу же открывается лицо, милое и вдохновенное. Становятся видны глаза и улыбка.

Да, звёздный парикмахер в это утро отдохнул, зато никакой тебе излишней перегруженности и вымученности с волосами. И вечное сияние юной красоты.

Пользуйтесь кэшбеками, чтобы вернуть часть денег с каждой покупки в большинстве магазинов. В некоторых из них возвращают до 15%. Рекомендую зарегистрироваться ТУТ

, чтобы всегда получать максимальную выгоду.

Ставьте палец вверх и подписывайтесь на канал по этой ссылке: «Блог стилистки«! Источник

Заключение и ссылка

Брешковский был доставлен в Санкт-Петербург, где в свои 30 лет она была самой старшей из 37 женщин, содержащихся в Доме предварительного заключения, всех обвиненных в политических преступлениях. Ее вызывающее поведение на скамье подсудимых во время Процесса 193, когда она отказалась признать авторитет суда и заявила, что она гордится принадлежностью к «Российской социалистической и революционной партии», привело к ее осуждению и приговорена к пяти годам каторга (исправительные работы), тогда как другие обвиняемые женщины, в том числе будущая цареубийца Софья Перовская, были оправданы.

Она была, по общему мнению, первой женщину в России приговорили к каторге за политическое преступление, чем снискали ей уважение других революционеров. Ее подруга Мария Коленкина была так разгневана, что планировала убить человека, который преследовал Брешковского, но потерпела поражение. Сергей Кравчинский охарактеризовал ее как «страстную и пророческую», но Перовская, как сообщается, относилась к ней «очень холодно», считая ее «экстремальной».

В 1879 году приговор Брешковскому был заменен ссылкой в Забайкальский край Сибири. В 1881 г. она сбежала, но была поймана и приговорена еще к четырем годам каторги на рудниках в Кара каторге и к 40 ударам плетью. но местные власти не посмели провести порку, опасаясь репрессий. Ее снова сослали в село Селегинск в Забайкалье, где американский журналист и исследователь Джордж Кеннан брал у нее интервью в 1885 году. Он писал:

Она была женщиной примерно 35 лет (на самом деле 41) с сильное, умное, но не красивое лицо, откровенные безоговорочные манеры и сочувствие, которое казалось теплым, импульсивным и щедрым. На ее лице были следы страданий, а на ее густых, темных волнистых волосах, которые были стрижены в тюрьме на шахтах, кое-где проседали полосы… Почти последними словами, которые она сказала мне, были: «Мистер Кеннан, мы можем умереть в изгнании, и наши дети могут умереть в изгнании, и наши дети могут умереть в изгнании, но в конце концов что-то выйдет из этого ».

Позже Кеннан сказал:« Все мои стандарты храбрости духа духа и героического самопожертвования возделывались на все времена и поднимались рукой женщины ».