[править] Отдельные воинские формирования
После полудня 22 июня Сталин послал на Западный фронт группу военачальников: заместителя наркома обороны Б. М. Шапошникова, заместителя наркома обороны Г. И. Кулика, заместителя начальника Генерального штаба В. Д. Соколовского и начальника оперативного управления Г. К. Маландина.
В первые дни войны на Западный фронт Сталиным был послан К. Е. Ворошилов.
После окружения советских войск под Минском Сталин послал на Западный фронт Тимошенко и Будённого.
11 июля Сталин направил телеграмму: «Киев. т. Хрущеву. Получены достоверные сведения, что вы все, от командующего Юго-Западным фронтом до членов Военного совета, настроены панически и намерены произвести отвод войск на левый берег Днепра. Предупреждаю вас, что, если вы сделаете хоть один шаг в сторону отвода войск на левый берег Днепра, не будете до последней возможности защищать районы УРов на правом берегу Днепра, вас всех постигнет жестокая кара как трусов и дезертиров».
20 июля в разговоре по прямому проводу с главнокомандующим Западным направлением Тимошенко, критикуя того за распыление сил, Сталин сказал: «Я думаю, что пришло время перейти нам от крохоборства к действиям большими группами».
Падение Смоленска и охват значительных сил Западного фронта повлекли за собой очень суровую реакцию Сталина. От имени ГКО весь командный состав Западного фронта он обвинил в эвакуационных настроениях, а главное — слишком уж лёгком отношении к сдаче Смоленска. Сталин указывал, что если подобные настроения соответствуют действительности, то ГКО считает их преступлением, граничащим с прямой изменой Родине. Сталин потребовал: «а) пресечь железной рукой подобные настроения, порочащие знамя Красной Армии; б) город Смоленск ни в коем случае не сдавать врагу».
Сталин в 1941 году создал Брянский фронт.
18 августа командование Юго-Западного фронта пыталось обратить внимание Ставки на угрожающее положение своего правого фланга. На другой день командующий Резервным фронтом Жуков направил Сталину телеграмму, в которой сообщал, что противник, «перейдя к активной обороне против Западного и Резервного фронтов, все свои ударные подвижные и танковые части бросил против Центрального, Юго-Западного и Южного фронтов»
Жуков предложил создать в районе Глухов, Чернигов, Конотоп крупную группировку войск, способную сорвать замысел противника. Сталин согласился с предложенной оценкой. Однако Сталин по-прежнему был уверен, что Ерёменко сможет не только надежно прикрыть брянское направление, но и разгромить ударную группировку противника, нацеленную в тыл Юго-Западного фронта. Потому-то войскам Юго-Западного направления и было приказано упорно оборонять рубеж р. Днепр и «во что бы то ни стало удержать за собой Киев».
Летом Сталин назначил Жукова командующим Резервным фронтом.
В 1941 году Сталин приказал Шапошникову представить сведения о действиях 34-й армии советских войск в период отхода — с 20 по 26 августа. Сталин потребовал подробно остановиться на «характеристике командира и комиссара каждой дивизии и им равных войсковых соединений». Сталин приказал заменить командующего Северо-Западным фронтом П. П. Собенникова, понизить в должности командующих 34-й и 43-й армиями К. М. Кочанова и С. Д. Акимова. Затем по распоряжению Сталина были отданы под суд командиры и комиссары 90-й и 237-й стрелковых дивизий И. Ф. Абрамов, В. В. Носков, И. А. Семагин и Б. С. Давидович.
7 сентября, когда танки Гудериана вышли к Конотопу, Шапошников и А. М. Василевский вновь попытались убедить Сталина в необходимости отвода войск М. П. Кирпоноса. По их обоюдному мнению, даже в случае немедленного принятия такого решения войскам пришлось бы столкнуться с огромными трудностями, ибо было уже поздно. Как отмечал в своих мемуарах Василевский, Сталин довольно резко отреагировал на предложение Шапошникова и Василевского, упрекая их в том, что они идут по пути наименьшего сопротивления. «При одном упоминании о жестокой необходимости оставить Киев Сталин, — вспоминал Василевский, — выходил из себя и на мгновение терял самообладание».
11 сентября в разговоре по прямому проводу с Кирпоносом Сталин ещё раз приказал: «Киева не оставлять и мостов не взрывать без разрешения Ставки». Кирпонос так и не смог убедить Сталина в необходимости отвода. Недооценивая опасность, нависшую над Юго-Западным фронтом, Сталин сильно переоценивал возможности его войск и особенно войск Брянского фронта.
7 октября Сталин вызвал Жукова из Ленинграда в Москву и поручил вначале разобраться с обстановкой в полосе Западного и Резервного фронтов.
[править] Переброска войск с Дальнего Востока на западные фронты
10 октября первый секретарь Хабаровского крайкома ВКП(б) Г. А. Барков отправил Сталину большое письмо с предложением немедленно перебросить для обороны Москвы не менее десяти дивизий из состава Дальневосточного фронта. «Наши дальневосточные рубежи, — писал Барков, — охраняет огромная армия, численно доходящая до миллиона обученных и натренированных бойцов. Большую часть этой армии можно экстренными маршрутами перебросить на решающие участки Западного и Южного фронтов, оставив на Дальнем Востоке только необходимый минимум прикрытия, авиацию и часть Тихоокеанского флота и Амурской флотилии. Военное руководство Дальневосточного фронта будет, очевидно, возражать против этого предложения, да и сам я прекрасно понимаю, что здесь имеется большой риск — спровоцировать Японию на военное выступление. Но без риска в войне обойтись нельзя, ибо если мы потерпим поражение на западных фронтах, одному Дальнему Востоку не устоять. При таком положении нас могут разбить по частям. Г. Барков»
Ещё до получения письма Баркова Сталин вызвал в Москву командующего Дальневосточным фронтом И. Р. Апанасенко, а также командующего Тихоокеанским флотом И. С. Юмашева и первого секретаря Приморского крайкома ВКП(б) Н. М. Пегова. Их встреча состоялась в кабинете Сталина в Кремле 12 октября. Беседа была долгой, но решений в этот день не было принято.
Через несколько дней после этой встречи Сталин позвонил Апанасенко и спросил, сколько дивизий он смог бы перебросить на запад в конце октября и в ноябре. Апанасенко ответил, что могут быть переброшены до 20 стрелковых дивизий и 7-8 танковых соединений, если, конечно, железнодорожные службы смогут предоставить необходимое количество составов.
Переброска войск с Дальнего Востока началась почти немедленно и проходила под личным контролем Апанасенко. Генерал А. П. Белобородов, командовавший тогда одной из уходящих на запад дивизий, писал позднее в своих воспоминаниях: «Железнодорожники открыли нам зелёную улицу. На узловых станциях мы стояли не более пяти-семи минут. Отцепят один паровоз, прицепят другой, заправленный водой и углём, — и снова вперёд! Точный график, жёсткий контроль. В результате все тридцать шесть эшелонов дивизии пересекли страну с востока на запад со скоростью курьерских поездов. Последний эшелон вышел из-под Владивостока 17 октября, а 28 октября наши части уже выгружались в Подмосковье, в г. Истре и ближайших к нему станциях».
В ноябре дальневосточные дивизии уже вели оборонительные бои под Москвой или готовились к наступлению, начавшемуся 6 декабря.
[править] Оборона Ленинграда
В 1941 году обстановка в районе Ленинграда продолжала обостряться, что очень беспокоило Сталина. Решив разобраться в деятельности главкома Ворошилова, Сталин направил в Ленинград комиссию в составе Молотова, Г. М. Маленкова, Н. Г. Кузнецова, А. Н. Косыгина, П. Ф. Жигарёва и Н. Н. Воронова. Выданный комиссии мандат позволял от имени Государственного комитета обороны решать все вопросы обороны и эвакуации города. Комиссии предстояло определить, оставить ли Ворошилова на его месте или снять.
В посланной в 1941 году на имя Молотова и Маленкова телеграмме Сталин не смог скрыть своего раздражения: «Если так будет продолжаться, боюсь, что Ленинград будет сдан идиотски глупо, а все ленинградские дивизии рискуют попасть в плен. Что делают Попов и Ворошилов?.. Почему богатая ленинградская техника не используется на этом решающем участке?.. Что за человек Попов? Чем, собственно, занят Ворошилов и в чём выражается его помощь Ленинграду?».
Вечером одного из сентябрьских дней 1941 года командующий Резервным фронтом Жуков был вызван в Кремль. После непродолжительной беседы он вышел из кремлевской квартиры Сталина с запиской, адресованной Ворошилову. В ней Сталин писал: «Передайте командование фронтом Жукову, а сами немедленно вылетайте в Москву». В этот критический период Сталин не был уверен в возможности отстоять Ленинград. По словам Жукова, Сталин «положение, сложившееся под Ленинградом, в тот момент оценивал как катастрофическое. Помню, он даже употребил слово „безнадежное“. Он говорил, что, видимо, пройдет еще несколько дней, и Ленинград придется считать потерянным».
Надежда «на чудо»
Я уверен, что не только Сталин, но и многие советские граждане в душе верили в то, что это не полноценная война, а лишь ошибка или провокация со стороны западных спецслужб. Сталин верил в дружбу с Гитлером, поэтому первые несколько дней пытался связаться с ним.
Впрочем, мне не совсем понятно, откуда могли взяться такие надежды, ведь советские разведчики уже не раз сообщали о подготовке немецких войск к войне. Если бы Сталин раньше внимательно изучил все рапорты, такого «провала» могло бы и не быть.
Советские граждане слушают обращение Молотова
Скорее всего Сталин не хотел верить в то, что Гитлер решился начать Восточную кампанию, окончательно не решив вопрос с Великобританией и её союзниками. Даже самый смелый полководец не решился бы на войну на два фронта, но Гитлер оказался слишком самоуверенным.
Нечего было сказать
На мой взгляд, учитывая шок первых дней войны, Сталин просто не знал, с какой речью выступить перед советским народом. Месяцами советским людям рассказывали о том, что войны с Германией не будет, а в случае нападения, она пройдёт на территории врага. И вот немцы перешли границу, советский города оставляют один за одним.
Честно говоря, мне трудно представить, какие слова можно было бы подобрать в такой ситуации.
Советская газета о начале ВОВ
О растерянности Сталина писал даже маршал Жуков:
В тот момент было очень важно сказать правильные слова, и рядом со Сталиным не нашлось человека, который их смог бы быстро найти. В итоге, пришлось несколько дней ждать сводки с фронта.
Чего стоило его молчание
Ни 22, ни 23-его июня, Сталин не смог выступить перед своим народом. Шли дни, а он молчал, не отдавая каких-либо распоряжений. Немецкие части рвались к Москве, сметая советские дивизии на своём пути, а «Вождь Народов» молчал.
Не секрет, что всё в Советском Союзе подчинялось воле Сталина. Руководители на местах боялись самостоятельно принимать какие-либо решения. Даже маршал Тимошенко, который занимал пост наркома обороны, не отдавал приказов без согласования со Сталиным.
В итоге, молчание вождя обошлось советским войскам слишком дорого. Только 3 июля Сталин нашёл в себе силы, чтобы обратиться к советскому народу. К тому моменту, немцы уже успели взять Вильнюс, сломить сопротивление, обоняющийся частей в Минске, уничтожить больше 1 тысячи советских самолётов.
По инициативе наркома внутренних дел Берии был создан ГКО, заслуги за который затем приписали Сталину.
Обращение Сталина по радио. 3 июля 1941 года.
На мой взгляд, такой сильный лидер, каким в действительности был Иосиф Виссарионович, не должен проявлять такую слабость. Я готов списать первые несколько дней замешательства на эффект неожиданности, но отсутствие решений в течение 10 дней от человека, на котором в СССР было завязано всё, стоили Красной армии и советскому народу очень дорого.
Как вы считаете, почему Сталин обратился к народу только 3-его июля?
[править] Хронология
- 3 июля 1941 года Сталин выступил с обращением к народу, в котором указал, что над Советским Союзом нависла смертельная опасность. Сталин говорил в том, что СССР, заключив с Германией пакт о ненападении, получил определенные выгоды: «Что выиграли мы, заключив с Германией пакт о ненападении? Мы обеспечили нашей стране мир в течение полутора годов и возможность подготовки своих сил для отпора, если фашистская Германия рискнула бы напасть на нашу страну, вопреки пакту». В выступлении Сталин пророчески заявил: «В этой освободительной войне мы не будем одинокими».
- С 10 июля 1941 года Сталин стал руководить Ставкой Верховного Главнокомандования, с 19 июля 1941 года — народным комиссариатом обороны СССР, а 8 августа 1941 года он был назначен Верховным главнокомандующим Вооружёнными Силами СССР.
- 18 июля 1941 года Сталиным впервые был поставлен вопрос перед Черчиллем о необходимости открытия второго фронта, на западе. Сталин обосновывал целесообразность создания фронта против Гитлера на Западе (Северная Франция) и на Севере (Арктика), причём «не только ради нашего общего дела, но и ради интересов самой Англии».
- 30 июля 1941 года Сталин принимает личного представителя и ближайшего советника президента США Франклина Рузвельта — Гарри Гопкинса.
- Летом 1941 года Сталин назначил комендантом Киевского укрепрайона сорокалетнего генерал-майора Власова.
- В августе 1941 года Сталин взял под свой контроль половину Ирана.
- 12 сентября 1941 года Сталин подписывает директиву о создании заградотрядов.
- 15 октября 1941 года Сталин подписывает знаменитую директиву № 801сс «Об эвакуации столицы СССР г. Москвы».
- К концу 1941 года Сталин начал изменять свое отношение к командующим фронтами.
- 6 ноября 1941 года Сталин выступил с докладом на торжественном заседании Московского Совета депутатов трудящихся, проходившем на станции метро «Маяковская» в Москве, которое было посвящено 24-й годовщине Октябрьской революции. Сталин объяснил неудачное для РККА начало войны «нехваткой танков и отчасти авиации». Сталин также заявил: «За четыре месяца войны мы потеряли убитыми 350 тысяч и пропавшими без вести 378 тысяч человек, а раненых имеем 1 миллион 20 тысяч человек».
- 7 ноября 1941 года Сталин выехал на Волоколамское шоссе на осмотр боевой готовности одной из дивизий, прибывшей из Сибири.
- 17 ноября 1941 года Сталин подписал приказ № 0428, в соответствии с которым войскам предписывалось пир отступлении к Москве сжигать и разрушать все населенные пункты: „выдающихся смельчаков за отважные действия по уничтожению населенных пунктов предъявлять к правительственной награде“.
- в самые трагические дни осени 1941 года Сталин накапливал резервы и никому их не отдавал.
- В декабре 1941 года Сталин добился успеха у Тихвина, Ростова и в непосредственной близости от Москвы, где немецкая угроза была наиболее острой.