Общественные организации интернированных[править | править код]
Российские подданные создали ряд организаций по взаимопомощи. В Ростоке группа из нескольких сотен русских создала совет старост, распределявший «хлебный фонд» для поддержки малоимущих, общую кассу, куда поступали денежные переводы из России. Интернированные в Ростоке организовали небольшую библиотеку, шахматный кружок, курсы по изучению английского языка, а также выпустили один номер рукописного журнала «Пленник».
В организациях интернированных принимали участие также подданные Германии и Австро-Венгрии. Так, в августе 1914 года в Берлине в здании «Дойче банка» прошло для участия в совещании по поводу судьбы русских подданных в Германии. На совещании в здании «Дойче банка» присутствовали около 30 человек, в том числе издатель И. А. Ефрон, князь Д. И. Бебутов, инженер Ф. Е. Енакиев, член Думы А. И. Чхенкели. Была создана специальная комиссия, куда помимо известных русских вошли немецкие ученые — известный антирусскими высказываниями Теодор Шиман, доктор права Бернгард Кан, историки Гуго Симон и Эдвард Фукс. На первом заседании комиссии было решено создать два комитета: для сбора денег и для их распределения между русскими подданными в виде пособий.
Характеристика источников исследования
Только с конца 1990-х годов в России издаются работы, специально посвященные проблеме беженства, в которых рассматриваются различные аспекты этого явления. Практически одновременно в 1997 — 1999 гг., появились исследования российских историков А.Н. Курцева44 и В.В. Хасина45 и английского историка, профессора Манчестерского университета П. Гетрелла46, в которых рассматривается положение беженцев Первой мировой войны в Российской империи.
В.В. Хасин в 1997 г. обратился к опыту решения миграционных проблем в России в период Первой мировой войны. Этот опыт он назвал уникальным, а перемещение населения с западных окраин империи внутрь страны с августа по декабрь 1915 г. — грандиозным по своим размерам47. В 1999 г. им была защищена диссертационная работа48, в которой рассматривается история создания и функционирования государственной системы помощи беженцам Первой мировой войны. Автор отмечает, что до принятия закона об обеспечении нужд беженцев, в период его обсуждения, начавшееся массовое движение беженцев находилось под контролем государства и регулировалось распоряжениями министерства внутренних дел (МВД). Появившиеся с началом войны, ещё до начала массового стихийного беженского движения и раньше создания государственных беженских структур благотворительные организации, в т.ч. и национальные, финансировались кредитной комиссией при МВД через свои центральные комитеты49. По мнению исследователя, правительству пришлось отказаться от намерения поручить руководство попечением о беженцах в местах их водворения администрации эвакуированных губерний из-за большого количества технических трудностей, возникших при осуществлении этого проекта. В результате руководство беженцами было возложено на администрацию мест водворения. В.В. Хасин рассматривает всю вертикаль созданной беженской службы и приходит к выводу, что правительству в предельно сжатые сроки удалось создать такую структуру помощи беженцам, которая не позволила ввергнуть страну в хаос бесконтрольного перемещения, чего, заметим, не удалось избежать советским эвакуационным структурам. Историк считает, что экономические трудности стали одной из причин начала к 1917 г. стихийной беженской миграции50.
А.Н. Курцев среди причин невнимания к гуманитарной проблеме беженства в советское время называет невыгодность сравнения оказания помощи беженцам в царской России и в советский период 1918-1925 гг., а также в период Великой Отечественной войны51. Исследователь выделил периоды беженского движения: начальный период — «добровольное» беженское движение (конец 1914 — начало 1915 г.); самый тяжелый период беженского движения — «принудительное выселение» (апрель — декабрь 1915 г.); период стабильного проживания беженцев в районах водворения; период стихийного возвращения некоторых беженцев, который начался с лета 1917 г. А.Н. Курцев осветил деятельность созданной государством системы попечения о миллионах беженцев, включая их организованное перемещение во
Первой мировой войны в Курской губернии… С. 33-64. внутренние губернии в августе — декабре 1915 г., а также предоставление им «крова и пищи». Исследователь пришёл к мнению, что основную массу беженцев Первой мировой войны составляло нерусское крестьянское население западных окраин Российской империи, что массовое беженское движение в 1915 г. сопровождалось людскими потерями . А.Н. Курцев приводит общую численность беженцев в России на начало 1916 г. — 2 786 351 человек, в т.ч. осевших в городах — 34, 8 %, в сельской местности — 65, 2%54.
Первой работой английского историка П. Гетрелла, переведённой на русский язык, стала его статья «Беженцы и проблема пола в России во время Первой мировой войны» на основе доклада, сделанного на международном коллоквиуме в Санкт-Петербурге55
Историк предложил «спасти от исторического забвения миллионы беженцев, несправедливо обойдённых вниманием исследователей». В статье П
Гетрелла «Беженцы в России в годы Первой мировой войны», опубликованной в «Исторических записках» в 2001 г., автор поставил вопрос о том, насколько помощь беженцам была эффективна и что она значила для самих беженцев56. Сам П. Гетрелл, впрочем, оставил его без ответа.
Интернирование в российской и зарубежной прессе[править | править код]
Рассказы вернувшихся интернированных активно публиковались в русской прессе. Националистические издания («Новое время», «Свет», «Голос Руси», «Московские ведомости» и другие) на примерах отношения немцев к русским туристам доказывали, что война «спустилась» на бытовой уровень и была «решающей битвой славянства и германизма». Жизнь русских в Германии описывали как всеобщее «озверение» немцев и практическое отсутствие фактов доброжелательного отношения или помощи. В националистической прессе опубликованные воспоминания туристов часто подвергались правке и сокращению, предпочтение отдавалось отрицательным высказываниям о Германии. В таком же виде свидетельства русских туристов попали на страницы пропагандистских книг и брошюр о «немецких зверствах». Причем в подобных изданиях «мытарства» русских в Германии и Австро-Венгрии шли до военных преступлений армий. Либеральные издания («Русское слово», «Речь», «Русские ведомости», «День» и др.) для борьбы с антинемецкой истерией публиковали воспоминания с примерами доброжелательного отношения немцев к русским туристам.
