Подводные исследования
Подъем цветного металла с затонувшего «Гавриила» производился еще в 1928 году. «Константин» и «Свобода» тогда найдены не были. Поиск осложнялся присутствием в этом районе большого числа мин. В 1933 году балтийский отряд ЭПРОНа (экспедиция подводных работ особого назначения) поднял отдельные части корабля «Свобода», в 1937 году — эсминца «Гавриил».
В 80-х годах 20 века подводный поиск проводили энтузиасты — аквалангисты лениградского клуба «Поиск» и сосновоборского «Катран». К этому времени гидрографам уже удалось обнаружить ЭМ «Гавриил» и установить над ним именной буй.
Отец члена клуба «Поиск» Альвины Тимофеевой — Александр Матвеевич Тимофеев служил юнгой на эсминце «Гавриил» и остался жив: за несколько часов до выхода в море командир эсминца Владимир Владимирович Севастьянов отправил юнгу в Петроград со срочным пакетом в штаб Реввоенсовета.
Завершилась экспедиция торжественной передачей Центральному военно-морскому музею реликвий, поднятых с «Гавриила».
В 1990 году аквалангисты там же, в Копорском заливе, нашли эсминец «Свобода» и успешно поработали на нем.
В подводных работах в составе клуба «Катран» принимал активное участие сосновоборский журналист Олег Тарасов. Его очерк «Реквием трем эсминцам» опубликован в 1987 году в «Маяке прогресса» (22-31 октября). Позднее на эту тему в «Маяке» были его публикации «В ту штормовую ночь» (19 октября 1999 года), «Дорога к памятнику» (13 июля 2000 года).
Деталь с Гавриила в руках матроса-подводника
«Ныне ни в Кронштадте — «родном доме» военных моряков, ни в нашем молодом городе Сосновый Бор, расположенном рядом с местом гибели эсминцев, не найдешь в названии улицы или площади их славных имен» — писал Олег Тарасов.
Участники поисково-спасательной экспедиции в те годы предложили поставить в Сосновом Бору памятник трем погибшим эсминцам, но эта идея не реализована до сих пор.
Подготовила Нина Князева
Мины в Копорской губе
В 1919 году Реввоенсовет Балтийского флота отдал приказ начальнику ДОТа выставить минное заграждение в Копорском заливе. Для участия в операции назначались эскадренные миноносцы «Гавриил», «Свобода», «Азард» и «Константин».
21 октября в сумерках корабли приняли на палубу мины и почти бесшумно, без огней вышли на внешний рейд.
«В полночь выстроились в кильватерную колонну,— вспоминал командир «Азарда» Н. Н. Несвицкий,— пройдя освещенный Николаевский створ, у первой поворотной вехи погрузились в полный мрак, сблизившись до нескольких саженей».
Ранним темным осенним утром эсминцы вошли в Копорский залив.
Но неожиданно, в 5.48 раздался взрыв — это «Гавриил» подорвался на мине. Через пару минут одновременно подорвались еще два корабля: слева от «Азарда» — «Константин», а справа — «Свобода».
На «Константине» от взрыва произошла детонация приготовленных к постановке мин, его корпус разломился пополам и эсминец мгновенно затонул со всем экипажем. «Свобода» продержалась на плаву всего восемь минут. «Азард», не растерявшись, задним ходом покинул опасный участок. Эсминец некоторое время оставался в районе взрыва, чтобы оказать помощь, но никого не увидел, и вернулся в Кронштадт.
“Благодарность” Щастному
А уже в мае 1918 года по распоряжению наркомвоенмора Льва Троцкого Щастный был арестован и по “приговору” Революционного трибунала – “за преступления по должности и контрреволюционные поступки” – 22 июня 1918 года расстрелян. Свою “вину” капитан 1-го ранга Щастный на “суде” не признал. Тело героя, отличившегося ещё в русско-японскую брань 1904–1905 годов при отражении атаки японских миноносцев на Порт-Артур и в битве в Жёлтом море, было захоронено в братской могиле на территории Всероссийского военного Братского погосты близ Храма Всех Святых на Соколе в Москве.
Героического Наморси, дважды – в Таллине и Хельсинки – избавившего Балтийский флот, большевики расстреляли за то, что он спас его ещё и в третий раз – уже в Кронштадте и Петрограде.
Дело в том, что наибольшую угрозу Балтфлоту представляли не немцы, а британцы, всячески давившие на Щастного с тем, чтобы тот ещё в Финляндии затопил свои корабли. Эти главные организаторы и спонсоры русского бунта чувствовали иррациональный страх перед тем, что, захватив Балтфлот, немцы усилятся на море, и тогда Британии несдобровать. Это во-первых. А во-вторых, они вообще желали оставить Россию без флота, чтобы была покладистой – с большевиками или без – в будущем.
Идти против воли Лондона, от которого во многом зависело, удастся ли большевикам вычесть захваченную власть, Ленину, Троцкому и Ко совершенно не хотелось, лишаться мощного Балтфлота – тоже. Как, впрочем, и иметь героев вроде пользовавшегося почтением моряков Щастного, не являвшегося большевиком.
Дьявольски хитрые красные вожди нашли из создавшейся ситуации “идеальный” выход. Они разрешили в последний раз воспользоваться Щастным, чтобы сорвать намерение англичан покончить с Балтфлотом уже в красной России, а затем – ликвидировать великодушного героя, списав очередное спасение флота на, дескать, неуправляемого одиночку-идеалиста и спрятав таким образом концы в воду.
В чём суть интриги?
Итак, опасавшиеся захвата немцами сейчас уже Петрограда и желая надолго лишить Россию флота на Балтике, британцы снова потребовали от советского руководства, с которым неформально у них бывальщины самые тесные отношения, уничтожить корабли. Они были готовы за это даже заплатить. Для команд подрывников кораблей англичане предлагали переместить в действовавший в Петрограде банк приличную сумму денег. В результате через 12 дней после завершения Ледового похода наркомвоенмор Троцкий прислал Щастному “негласный” приказ… подготовить флот к взрыву.
Троцкий и Ленин прекрасно знали, что Щастный никогда не согласится выполнять такие распоряжения, что их содержание обязательно просочится в гущу “революционных матросов”, которые возмутятся планами советского начальства у них за спиной взорвать корабли.
На скоротечном судилище над Щастным Троцкий чистосердечно заявил: задача первого была “пропустить сведения о денежных вкладах во флот в широкие массы его, вызвать подозрения, что некто кого-то хочет подкупить за спиной матросских масс для каких-то действий, о которых гласно и открыто говорить не хотят”. Этот революционер-фанатик, узко связанный с американским капиталом, признал, что “таким путём Щастный делал совершенно невозможным подрыв флота…”, и что за всей этой нечистой историей стоял Лондон, так как “золото предлагали англичане, ибо дело шло о том, чтобы не сдавать флота немцам”.
Кроме того, Троцкий, разумеется, обвинил Щастного в том, что тот “упорно и неуклонно углублял пропасть между флотом и советской властью”, “сеял панику” и даже якобы собирался возглавить матросскую “диктатуру”, “сознательно и открыто подготовлял условия для контрреволюционного государственного переворота”. Понятно, что была ложь и что на честного и порядочного службиста Щастного решили попросту повесить очередное неисполнение британских инструкций: мы, дескать, хотели сделать всё, как обещали, но он всё испортил, за что и был строго наказан. Смертью. Этот манера вскоре станет нормой. У Сталина была ленинская школа.
51 против 150
К лету 1919 года обстановка на Балтике для молодой Советской республики сложилась очень тяжелая. С суши к Петрограду придвигались войска генерала Юденича, с моря — корабли английского и эстонского флотов.
Балтийский флот был в то время единственным флотом республики. При этом многие корабли нуждались в ремонте, не хватало топлива и боеприпасов. Из исправных кораблей командование сформировало Действующий отряд судов (ДОТ). В него были включены три линкора, шесть эскадренных миноносцев типа «Новик», четыре угольных миноносца и другие суда (всего 51 единица).
В то же время флот интервентов на Балтийском море (английская эскадра и белоэстонский флот), насчитывал 150 боевых и вспомогательных кораблей.
Во время осенней битвы за Петроград в 1919 году командование Красного Балтийского флота приняло решение установить минные заграждения в восточной части Копорского залива, чтобы помешать возможной десантной операции наступающих войск противника и препятствовать обстрелу побережья.
Было ли предательство?
Сразу же после получения известия о гибели эсминцев Реввоенсовет Балтийского флота образовал следственную комиссию для выяснения причин этой катастрофы.
Комиссия записала в протоколе: «…Комсостав погибших миноносцев принял все зависящие от них меры к спасению своих кораблей и личного состава, не заботясь совершенно о своем собственном спасении».
Вместе с тем комиссия отметила чрезвычайно слабую налаженность аппарата службы связи и почти полное отсутствие разведки. Она отметила также, что «…нужно было предполагать, что противник примет все меры к заграждению наиболее посещаемых нашим флотом путей, ведущих к районам его операций». Наконец, комиссия нашла, что ввиду полной темноты и большой волны эсминцы во время хода держались на близком расстоянии друг к другу, боясь растеряться. Поэтому взрыв первого миноносца, попавшего на минную банку, оказался слишком поздним предупреждением для остальных, и следовавшие за «Гавриилом» в кильватер «Свобода» и «Константин» взорвались, имея задний ход.
На самом деле следственная комиссия до конца своего дела не довела. Есть сведения, что гибель трех эскадренных миноносцев была связана с предательскими действиями. Группа бывших морских офицеров, занимавшая командные должности на кораблях и, главным образом, в штабе Балтийского флота, в середине октября 1919 года, то есть незадолго до трагической гибели эсминцев, предложила английской контрразведке план сдачи англичанам четырех эскадренных миноносцев типа «Новик». Вся обстановка трагической гибели «Гавриила», «Свободы» и «Константина» свидетельствует о том, что англичане знали о заградительной операции советских эсминцев 21 октября, и поэтому в районе предполагаемой постановки мин английское командование сосредоточило корабли своей эскадры.
Вероятно, англичане пытались осуществить план захвата эсминцев, но темная ночь и катастрофа, постигшая наши три корабля, сорвали его.
Гибель трех эсминцев и почти полутысячи моряков была тяжелой потерей для Балтийского флота. Но уже менее чем через месяц, в середине ноября 1919 года, завершился разгром белогвардейцев и иностранных интервентов на подступах к Петрограду. В декабре 1919 года последний корабль английских интервентов был вынужден покинуть воды Финского залива.
Операция[править | править код]
Боевые действия в Южной Финляндии в ходе Гражданской войны
В феврале 1918 года корабли Балтийского флота, находившиеся в Ревеле, были перебазированы в Гельсингфорс, что спасло их от захвата немецкими войсками, 18 февраля перешедшими в наступление по всему фронту. Последние корабли покинули Ревель 25 февраля — в день, когда в город вошли немцы. Переходом руководил Алексей Щастный, 1-й помощник начальника военного отдела Центробалта, фактически командовавший Балтийским флотом.
Согласно подписанному 3 марта 1918 года Брестскому миру (статья 6), все русские корабли должны были покинуть финляндские порты, причём предусматривалось, что до тех пор, пока лёд не позволяет осуществить переход, на кораблях должны были оставаться лишь «незначительные команды», которые легко могли быть нейтрализованы немцами.
5 марта германский флот прибыл к Аландским островам, которые в дальнейшем использовались как база для германской интервенции в Финляндию.
В связи с реальной опасностью захвата германскими и финскими войсками кораблей Балтийского флота, базировавшихся в Гельсингфорсе, советское правительство приняло решение о немедленном переводе флота в Кронштадт. Этой операцией также руководил Щастный.
Первоначально 12 марта в сопровождении двух ледоколов вышли из Гельсингфорса четыре линейных корабля и три крейсера, которые прибыли в Кронштадт 17 марта.
3 апреля на полуострове Ханко высадилась немецкая Балтийская дивизия (12 тысяч бойцов), а 7 апреля в районе Ловиисы высадился отряд полковника Бранденштейна (около 3000 штыков и 12 орудий). В этот же день находившийся в Ханко и запертый льдами в порту дивизион подводных лодок типа «АГ» вместе с плавбазой «Оланд» был взорван и затоплен экипажами, которые затем выехали поездом в Гельсингфорс. 5 апреля 1918 года делегация, направленная Щастным, подписала в Ханко с германским контр-адмиралом Х.-К.-А. Мойрером соглашение о невмешательстве русского флота в боевые действия в Финляндии, причем часть делегатов немцы оставили у себя до начала мая 1918 года в качестве заложников. Доктор исторических наук Кирилл Назаренко пришёл к выводу, что немцы не ставили перед своими войсками задачу захвата русских кораблей.
4 апреля из Гельсингфорса вышел второй отряд Балтийского флота (два линкора, два крейсера, две подводные лодки), который прибыл в Кронштадт 10 апреля (исключая одну из подводных лодок, получившую повреждение и вернувшуюся в Гельсингфорс). Таким образом, крупнейшие корабли флота оказались вне опасности захвата противником.
5 апреля Щастный был официально назначен начальником Морских сил Балтийского моря (фактически исполнял эти обязанности уже в марте, после смещения с этой должности А. В. Развозова). В это время он готовил к выходу третий отряд кораблей (45 эсминцев, три миноносца, десять подводных лодок, пять минных заградителей, шесть тральщиков, одиннадцать сторожевых кораблей, 81 вспомогательное судно), который был отправлен из Гельсингфорса пятью эшелонами в период с 7 по 11 апреля. Позднее эти корабли соединились в один эшелон при поддержке четырёх ледоколов. Сам Щастный покинул Гельсингфорс на штабном корабле «Кречет» 11 апреля, когда на подступах к городу уже шли бои с наступающими немецкими войсками (город был взят 14 апреля).
20 апреля третий отряд кораблей под командованием Щастного прибыл в Кронштадт. За время похода не было потеряно ни одно судно, несмотря на резкое ослабление дисциплины, связанное с революционными событиями.
В мае 1918 года по приказу Льва Троцкого Щастный был арестован «за преступления по должности и контрреволюционные действия» и 21 июня был приговорён к расстрелу. В 4 часа 40 минут 22 июня Алексей Щастный был расстрелян в скверике Александровского военного училища. Расстрел осуществили латышские стрелки.
По словам историка белой эмиграции Сергея Мельгунова, «капитан Щастный спас остаток русского флота в Балтийском море от сдачи немецкой эскадре и привёл его в Кронштадт. Он был обвинён, тем не менее, в измене. Обвинение было сформулировано так: „Щастный, совершая геройский подвиг, тем самым создавал себе популярность, намереваясь впоследствии использовать её против советской власти“. Главным и единственным свидетелем против Щастного выступил Троцкий. Щастный был расстрелян „за спасение Балтийского флота“».
Подводим итоги
Так закончилась жизнь избавителя Балтийского флота, подвиг которого в СССР замалчивался и который был “реабилитирован” лишь в 1995 году. Сам Щастный, конечно, нисколько не заблуждался насчёт уготованной ему роли, находя, что его гибель – это маленькая плата за спасение стоящего огромных денег и технологических усилий флота.
В предсмертной записке он написал:
В революции люд должны умирать мужественно. Перед смертью я благословляю своих детей Льва и Галину, и, когда они вырастут, прошу произнести им, что иду умирать мужественно, как подобает христианину.
Его сын дожил до 2002 года. В предсмертном благодарственном письме своему адвокату Щастный наименовал своё дело “безнадёжным по переживаемому моменту” – никаких иллюзий у него не было.
Казнённый, повторим, всё пять понимал и был бы очень доволен, что большевики и после его смерти, будучи припёртыми англичанами к стенке, всё-таки не дали им уничтожить Балтфлот. Эта уже четвёртая по счёту попытка была возложена Лондоном легендарному британскому шпиону Сиднею Рейли, который был вхож до поры до времени в высокие кремлёвские кабинеты (их занимали бывшие подопечные британских спецслужб) и имел сегодняшнее удостоверение сотрудника ЧК на имя Георгия Рейлинского. Этот тип родом из Одессы после казни Щастного заявился к командовавшему обороной Петрограда алому генералу Михаилу Бонч-Бруевичу с детальной схемой, как следует “правильно” разместить русские военные корабли в устье Невы, чтобы “немецкие” подлодки не послали их на дно. Кивнув, видимо, Рейли головой, всё прекрасно понявший Бонч-Бруевич с дозволения начальства… поручил перевести корабли в акваторию, совсем недоступную для субмарин и торпедных катеров
Излишняя предосторожность? Вовсе нет. В августе 1919 года британские самолёты и торпедные катера неожиданно атаковали ранним поутру базу Балтийского флота в Кронштадте, отправив на дно и повредив часть стоявших там второстепенных судов.
Безусловно, англичане, как, впрочем, и немцы, от каких в ещё большей степени зависело до ноября 1918 года, удержат большевики власть над Россией или нет, разобрались, что их водят за нос. Поэтому сквозь несколько месяцев теперь уже Черноморский флот после серии драматичных интриг, чтобы не обидеть ни немцев, ни бывших “союзников” – британцев и французов, большевикам пришлось, имитировав неповиновение части экипажей, разделить на две примерно равные части. И одну, предназначавшуюся для заключительных, – затопить в Новороссийске. Но это уже другая история, лишь косвенно связанная с Ледовым походом.