Посмертная бухгалтерия
Людские потери французов по итогам Красного оказались очень тяжёлыми. Из 49 тысяч человек в строю и 30 тысяч вне строя, с которыми Великая армия покинула Смоленск, в Оршу прибыли 24 тысячи в строю и около 25 тысяч отставших. Таким образом, безвозвратные потери на этом перегоне составили около 30 тысяч человек (или чуть более — с учётом присоединённых по дороге гарнизонов), подавляющее большинство которых — жертвы конкретно битвы под Красным.
Это очень тяжёлый урон, сравнимый с понесённым в генеральном сражении при Бородине и дальнейшим кровопусканием на Березине. На этом фоне потери русских можно смело назвать незначительными — около двух тысяч человек убитыми и ранеными.
Русским достался отличный набор трофеев. У французов изъяли 213 орудий, из которых 112 те бросили за невозможностью утащить. С трофейными знамёнами наблюдался некоторый бардак — но в общем и целом взяли около полудюжины. Одно из знамён захвативший его урядник Безмолитвенный сдавать не стал, и оно всплыло только в 1827 году на базаре в Нахичевани. Кроме того, отобрали несколько русских знамён, которые французы нашли в Москве и тащили с собой.
Персонально Кутузова чрезвычайно порадовало одно конкретное трофейное французское знамя с надписью «Аустерлиц».
В плен угодило шестеро генералов. Один из них, пожилой командир по фамилии Ланшантен, отчаянно отбивался саблей, порубил нескольких павловских гренадер, пытавшихся взять его непременно живым, попал в плен уже тяжело раненным в грудь штыками и вскоре умер.
Бегство из-под Красного
«Заменил» его в этом списке несколько месяцев спустя португалец Фрейре-Пегу. Он командовал во французской армии португальским полком, а 3 марта 1813 года его, уже сидящего в плену, любимое начальство произвело в генералы со старшинством от октября 1812 года — о чём и сообщило русским. Генеральский чин, кроме чувства собственной значимости, обеспечивал ещё и более комфортные условия плена, так что такое повышение задним числом было не только приятно, но и полезно.
Наполеон спас свою честь, но не спас свою армию
Немецкий генерал Клаузевиц, служивший тогда в русской армии, считал, что «никогда не встречалось столь благоприятного случая, как этот, чтобы заставить капитулировать целую армию в открытом поле». Главную причину он видит в нерешительности действий русских полководцев, в их страхе перед «непобедимым» Наполеоном: «И Витгенштейн, и Чичагов – оба боялись его войск, его гвардии, точно так же, как его испугался Кутузов под Красным… Кутузов полагал, что цель будет и так достигнута. Витгенштейн не хотел рисковать ранее приобретённой славой. Чичагову не хотелось понести во второй раз поражение».
Как таковой, битвы на реке Березине не было. В плане боя это была серия стычек отдельных армейских соединений. С тактической точки зрения Наполеон преследовал одну цель: переправить через реку основные силы той части своей армии, которая ещё сохраняла боеспособность, и уйти из России. Этот замысел в значительной мере удался Наполеону. Однако при переправе его армия всё-таки понесла большие потери, часть её была отрезана и положила оружие. Итог операции для Наполеона тот же объективный наблюдатель Клаузевиц подвёл такими словами: «Честь свою Наполеон здесь спас в полной мере и даже приобрёл новую славу, но исход переправы всё же был крупным шагом к полной гибели его армии».
Если считать, что целью русской армии было полное окружение и пленение вражеской армии во главе с самим Наполеоном, тогда следует признать, что русских постигла неудача. Но мы видели, что такая цель существовала только в честолюбивом воображении царя. Кутузов считал её абсолютно нереальной, да к тому же и ненужной, раз кампания всё равно уже выиграна. Его целью было довести её до конца малой кровью, что он и исполнил. Переправа через Березину стала одним из важнейших актов драмы уничтожения Великой армии Наполеона в России.
« Почему фамилии на Руси носили только бояре и князья
Прелюдия. Страх и бескормица в Смоленске
Во второй половине октября, когда армия Наполеона покидала Москву, французы ещё не чувствовали себя разбитыми. Как ни крути, это они находились в разорённой старой столице России, а не русские стояли в предместьях Парижа. К тому же в Москве удалось награбить колоссальное количество денег и ценностей, так что настроение у бойцов было неплохим. Нехватка продовольствия уже стала проблемой, но ещё не превратилась в катастрофу.
Однако положение войска постоянно ухудшалось. Провиант кончался, кое-как кормили в основном гвардию. В конце октября (по новому стилю) начались первые заморозки. Четвёртого ноября выпал первый снег. Великая армия на глазах теряла дисциплину, на дорогах бросали обозы, регулярно — раненых и орудия. Лошади выбивались из сил и падали на обледенелых дорогах или шли в суп. Всё это, разумеется, не означало, что французская армия превратилась в неорганизованную толпу целиком и немедленно. Но боеспособность падала на глазах. Стоит держать в голове, что всё происходило довольно быстро. От первого снегопада до событий, о которых пойдёт речь, прошли считанные дни. Однако эти дни сказались на состоянии французской армии самым скверным образом.
Сейчас все бежали в Смоленск. Русские вели параллельное преследование и не наседали чрезмерно, но и не позволяли остановиться. Армия Кутузова влияла на противника самим фактом существования — французам приходилось постоянно бросать всё, что они не могли утащить с собой, включая раненых товарищей, — и нигде не задерживаться. Это резко умножало потери на марше.
Вдобавок Наполеону приходили известия одно другого неприятнее — русские начали активно действовать севернее и южнее главных сил французской армии, и император имел все основания опасаться окружения.
Ещё одна угроза вскоре подобралась вообще из парижской лечебницы для душевнобольных. Оттуда убежал генерал Мале, который немедленно попытался устроить государственный переворот и, пока его не скрутили, успел подчинить себе отряд Национальной гвардии, арестовать министра полиции и тяжело ранить коменданта Парижа.
Отступление Великой армии, художник — Е. Коссак
Короче говоря, причин спешить с отходом и зимними квартирами у Наполеона было много. Правда, далеко уводить армию он не собирался. Предполагалось, что в Смоленске разместят «главный авангардный пост» на созданных запасах.
В Смоленске у Наполеона оставались крупные продовольственные склады, и многим в армии казалось, что на этом мучения закончатся.
Склады действительно были. Но мучения не закончились.
Девятого ноября Наполеон приехал в Смоленск во главе гвардии. Однако здесь обнаружилось, что прежние планы можно отправлять в мусорную корзину. Во-первых, еда была, но не в таком количестве, чтобы перезимовать. А во-вторых — и в-главных, — полностью запороли процесс распределения имеющихся запасов.
Поначалу всё шло почти в штатном режиме — гвардии и тем, кто был под рукой, раздали провиант и боеприпасы, в строй вернули часть дезертиров и отставших. Но дальше Наполеон выехал вместе с гвардией на запад. В Смоленске тут же воцарился неимоверный хаос. За хлеб дрались — зато спиртного было хоть залейся. Теоретически ещё можно было снабдить людей хотя бы на ближайшие дни, но на практике Смоленск представлял собой нечто среднее между школьным буфетом во время большой перемены и привокзальным баром во время драки, только участников были десятки тысяч.
В квартиру к интендантскому чиновнику Пюибюску вломилась группа офицеров (!), умолявших накормить их. Другие не были столь куртуазны и просто взламывали двери складов и съедали всё, что не могло убежать. Картинки в духе: «Господа, а где наши артиллерийские лошади? — А что мы, по-твоему, сейчас ели?» были довольно невинными эпизодами на общем фоне. Кто-то получал муку и от нетерпения пытался съесть её, не готовя. Другие получали ручные мельницы, но не то, что ими молоть. И этот бардак начался буквально через несколько дней после наступления первых лёгких морозов! Где-то офицерам удавалось сохранить остатки порядка, но часто солдаты теряли не то что дисциплину, а человеческий облик.
Тем не менее, не вся Великая армия поддалась хаосу. Если поверить эту дисгармонию алгеброй, то у Наполеона ещё имелось 49 тысяч регулярных войск, из которых около трети — гвардия, а также около 30 тысяч нестроевых и просто мародёров, которые отбились от своих частей и неорганизованной толпой брели на запад. Описанные ужасы касались, конечно, больше нестроевых. Можно было рассчитывать усилить эти войска корпусами, воюющими на флангах. Кроме того, французы, отходя, собирали по дороге мелкие гарнизоны и отдельные отряды.
Слайд 15О. Отечественная война П. Партизанское движение
Отечественная Война 1812 года – важное событие в Российской Истории. Война 1812 года вызвала небывалый всплеск национального самосознания у русского народа
Защищали свое Отечество все: от мала до велика. Победой в этой войне, русский народ подтвердил своё мужество и свой героизм, показал пример самопожертвования во благо Родины. Отечественная война 1812 года – это Великое событие, уроки которого не стоит забывать и сегодня
Война 1812 года вызвала небывалый всплеск национального самосознания у русского народа. Защищали свое Отечество все: от мала до велика. Победой в этой войне, русский народ подтвердил своё мужество и свой героизм, показал пример самопожертвования во благо Родины. Отечественная война 1812 года – это Великое событие, уроки которого не стоит забывать и сегодня.
Партизанское движение являлось ярким выражением народного характера Отечественной войны 1812 года. Вспыхнув после вторжения наполеоновских войск в Литву и Белоруссию, оно с каждым днем развивалось, принимало все более активные формы и стало грозной силой. Война 1812 г. не случайно получила название Отечественной. Отвечая на упреки в «войне не по правилам«, Кутузов говорил, что таковы чувства народа.
Ней на льду
Маршал Мишель Ней со своим корпусом отходил последним. У Красного уже звучали первые выстрелы, когда он ещё только вступал в Смоленск. Там он обнаружил результаты пьяного мордобоя нескольких предыдущих дней. В городе оставалась толпа отставших, уцелевшие после летних пожаров здания были забиты ранеными. Даву, уже ушедший вперёд, желал хорошего настроения и здоровья. Как ни странно, на складах ещё оставалось довольно много имущества, так что ближайшие дни Ней посвятил сбору тёплой одежды и провианта.
Маршал Ней
Преследовали его в основном казаки — и очень вяло, так что французы готовились к дороге довольно спокойно. Ней ушёл из Смоленска в ночь на 17 число, на прощание подорвав несколько крепостных башен. Раненые остались на месте, как и довольно многочисленные мародёры.
Теоретически Ней действовал спокойно и разумно, но на практике для его корпуса эта задержка стала роковой.
Поначалу французам везло. Русские, занятые преследованием корпуса Даву, не мешали маршу. Впрочем, по дороге к Красному корпус Нея начал натыкаться на свидетельства недавнего боя, которые вряд ли могли внушить оптимизм. К этому моменту у французского маршала имелось шесть-восемь тысяч человек в строю, и ещё тысяч семь «шатунов» тянулись за корпусом неорганизованно. Это были откровенно не такие легионы, с которыми стоило бы затевать силовой прорыв.
Тем не менее, именно это Ней и попытался устроить. Он-то полагал, что осталось только через заслон прорубиться — и уже можно обниматься с Даву. Удивительно, но Милорадович сведений о Нее не имел, и когда французы подошли и начали обстрел, а затем, пользуясь туманом, бросились в штыки, то даже слегка осюрпризили русских. Но те быстро оправились от неожиданности и отбросили атакующие батальоны контратакой с тяжёлым уроном.
Милорадович послал парламентёра к Нею с предложением сдаться. Парламентёра захватили, чтобы он не сообщил русским о том, насколько слаб корпус Нея. Маршал повторил атаку с безумной отвагой — но с тем же скромным успехом.
Этот бой был чрезвычайно упорным; мужество французов восхитило их не менее доблестных противников, и в русской мемуаристике по поводу атак Нея аплодисменты слышно прямо через страницы. Но итог сражения был немного предсказуем.
К вечеру Ней убедился, что пробиваться силой бессмысленно, и решил испробовать то же средство, что и Богарнэ — обойти заслоны полями. Похоже, что он один сохранял оптимизм — у офицеров, услышавших его приказы, только глаза на лоб полезли. Французы отступили в темноте чуть назад — и резко свернули к северу. На местности они не ориентировались, но нашли ручей и логично решили, что, скорее всего, вдоль него можно добраться до Днепра.
Французы оставили в темноте ярко горящие костры — и устремились к Днепру.
Днепр действительно подморозило. Ней нашёл место изгиба реки, где льдины наваливались одна на другую, и в итоге получился покров удовлетворительной прочности. Один офицер сходил на другой берег и убедился, что этот фокус можно исполнить. Сапёры накидали поверх льда брёвен и досок. Французы переходили по одному, с некоторой дистанцией. Когда на лёд попытались вытолкнуть телегу с ранеными, она провалилась. Солдаты, пытавшиеся пройти группами, тоже проваливались и с душераздирающими воплями шли ко дну. В общем, перебрались только те, кто был достаточно хладнокровным, чтобы аккуратно, в одиночку, ползти к другому берегу.
Надо заметить, что русские не особо усердствовали в преследовании остатков корпуса Нея. Почему так получилось, сказать трудно, но для генералов, ведших преследование, особенно атамана Платова, погоня за Неем — откровенно не повод для гордости.
Двадцать первого ноября Ней прибыл в Оршу — к ликованию Наполеона. Что уж скажешь — этот человек заслужил дифирамбы в свой адрес. Правда, дошло 800 солдат из 13 или 15 тысяч, покинувших Смоленск.
На другом берегу Днепра остались люди, уже не способные на марш. Многие вообще предпочли никуда не идти с дороги и стали толпами сдаваться в плен. Русские, здорово утомлённые многодневным сражением, довольно мирно принимали их. Измождённые французы могли разжалобить и камень. Воевавший на стороне русских эмигрант барон Кроссар живописал этот процесс:
По словам Кроссара, французы сидели у костров на биваке вперемешку с русскими. В Красном все уцелевшие постройки были переполнены пленными и ранеными. Битва закончилась. Русских и французов ждала сложная и кровавая операция на Березине.
Пушки и казаки
Четырнадцатого ноября в Красный ворвался небольшой летучий отряд русских под командой Адама Ожаровского.
Адам Петрович Ожаровский
В городе находились спешенные кавалеристы, слабый батальон пехоты, но закрепиться там русским всё равно не удалось: подтягивались основные силы французов. Русских поначалу представляла только масса разнообразной кавалерии, в основном лёгкой. Именно к этим событиям относится знаменитая реплика Дениса Давыдова, которую, кажется, никто из описывавших дело при Красном, не отказал себе в удовольствии процитировать:
Однако армия Наполеона состояла не из одной гвардии, а русские войска — не из одних казаков и партизан. Уже в этот день войско императора начало нести тяжёлые потери. Так, отряд Давыдова «затоптал» небольшую шедшую в беспорядке колонну, с которой, между прочим, попали в плен два генерала.
Михаил Андреевич Милорадович
На следующий день в бой втянулись основные силы Милорадовича. Русские разместили орудия параллельно дороге и начали «размягчать» французские колонны, тянущиеся по ней, градом ядер. Ожаровский в это время отошёл в село Кутьково неподалёку от Красного. Наполеон с гвардией приближался к городку; Кутузов же стоял себе верстах в тридцати, не делая резких движений.
Тем временем Наполеон показал, что его армию рано сбрасывать со счетов. Поздно вечером дивизия Молодой гвардии под командой генерала Роге внезапно атаковала отряд Ожаровского в Кутьково.
Здесь, увы, русским некого винить: Ожаровский расслабился и позволил противнику подойти близко.
Французов встретили картечью, но они быстро захлестнули небольшой лагерь Ожаровского. В жесточайшем штыковом бою все преимущества были на стороне многочисленных французских гвардейцев. Резня шла при свете пожара — лагерные постройки и деревня горели. Группа в несколько десятков солдат пыталась пробиться штыковой атакой из горящего здания, но в итоге все были перебиты или погибли в огне. Благодаря темноте и фактическому отсутствию у французов кавалерии, злополучный отряд сумел отступить и даже вывезти пушки, но с дороги его смели окончательно.
Этот раунд остался за Наполеоном: некоторые части уже двинулись дальше по дороге. Однако позади оставались ещё три корпуса — Богарнэ, Даву и Нея.
На следующий день Кутузов неспешно выдвинулся с главными силами в сторону Красного. Милорадович же поджидал пехоту итальянского корпуса Богарнэ — около пяти тысяч в строю и неизвестное количество нестроевых.
Вокруг колонн вились казаки. Французы не имели достаточно боеприпасов, поэтому игнорировали даже донских всадников, растаскивающих обозные телеги в десятках метров от них. Атаки кавалерии французы отбили, свернувшись в каре. Но эти самые каре стали роскошной мишенью для артиллеристов. Мелкие группы становились жертвами казаков и регулярных всадников, сплочённые колонны расстреливались ядрами.
У Милорадовича был приказ от Кутузова не ввязываться в решительное сражение, но собрать дань артобстрелом он мог. Орудия без перерыва гвоздили по идущим колоннами французским войскам. Однако Богарнэ не собирался умирать. Дождавшись наступления темноты, он решил пробиваться кружным путём. По дороге было не пройти, но в его распоряжении была лесополоса севернее дороги, не занятая русскими. Правда, по пути ему требовалось пройти через лесок, а заодно преодолеть две речки. На этом бездорожье пришлось бросить обоз и всю артиллерию. Но в итоге ночью остатки его корпуса прибыли в Красный без боя.
Эжен де Богарнэ
Наполеону оставалось решить, что делать теперь. За спиной — два корпуса, основные силы русских уже недалеко. Бросать Даву и Нея он не хотел, поэтому день 17 ноября стал моментом активных манёвров обеих сторон.
Гибель 10 тысяч на переправе
Но даже в этих условиях армия Наполеона оказалась в критическом положении. При выходе из Москвы 7 (19) октября в ней под ружьём числилось больше 100 тысяч человек. Выйдя 2 (14) ноября из Смоленска, она насчитывала не более 36 тысяч вооружённых людей. Ещё сколько-то тысяч нагоняли её, но Наполеон не имел возможности их ждать: по пятам шли главные силы армии Кутузова, а казаки Платова и партизаны постоянно нападали на коммуникации. Ценой гибели или плена отстающих Наполеон спасал себя, своё окружение и костяк армии – императорскую гвардию.
Вскоре по выходе из Смоленска русским удалось отрезать от главных сил армии Наполеона корпус маршала Нея – одного из самых способных французских военачальников. На требование сдаться Ней ответил презрительным отказом. После страшного боя только три тысячи человек из семитысячного корпуса Нея сумели вырваться из окружения. Потеряв ещё много людей при переправе по тонкому льду через Днепр у села Красного, Ней, совершив беспримерный марш по русским тылам, вышел на соединение с Наполеоном.
Между тем, корпус Чичагова 4 (16) ноября взял Минск, а 10 (22) ноября – Борисов, заняв, тем самым, единственный мост через Березину на пути Наполеона. Французам приходилось пробиваться на запад силой либо переходить реку в другом месте. В это время рано наступившие лютые морозы сменились резкой оттепелью, реки вскрылись. Требовалось наводить переправу в воде, по которой плыли льдины. Берега Березины пологие и топкие, мост должен был в несколько раз превышать ширину самой реки.
Хотя маршал Ней разбил Чичагова и вынудил его очистить Борисов, Наполеон не стал менять намеченного места переправы. Пока главные силы Великой армии подошли бы к Борисову, русские снова могли туда подтянуться. Понтоньеры Наполеона начали наводить мост у Студянки. С 14 (26) по 17 (29) ноября происходил переход армии Наполеона, сопровождавшийся неоднократными сражениями на обоих берегах – русские постоянно тревожили отступающих.
В последний день переправы натиск русских привёл к гибели арьергарда. Арман де Коленкур, находившийся в свите Наполеона, писал: «Повторные атаки русских против последних остававшихся там корпусов прижали толпу некомбатантов к реке. Все устремились на мосты, и они не замедлили рухнуть… Мы потеряли тогда 10 тысяч человек».
Другой французский мемуарист граф де Сегюр оставил душераздирающее описание панической давки при переправе через Березину: «Волны несчастных перекатывались друг через друга… Опрокинутые и задыхающиеся люди бились под ногами своих товарищей, …а те отталкивали их как врагов».
Слайд 28Я. Яковлев Яковлев Иван Алексеевич. (1767 –
1846), отец писателя Герцена. Известен по своему свиданию с Наполеоном
в Москве 1812 г. Когда Наполеон разорил Кремль и тщетно ожидал предложений о мире, то сам написал письмо Александру І, и для отправления письма воспользовался следующим случаем: отставной капитан гвардии Я., отыскивая возможность выбраться из города, явился за паспортом к маршалу Мортье, исполнявшему в то время обязанности военного губернатора. Последний не решался выдать ему паспорта без разрешения Наполеона. Наполеон принял Я. и настаивал, чтобы Я. доставил письмо с предложением о мире императору Александру I.
План окружения Наполеона
Когда до Петербурга дошли известия о начале отступления Наполеона, император Александр I прислал в штаб Кутузова план стратегического окружения и пленения всей армии Наполеона во главе с французским императором. Главной армии (Кутузова) следовало преследовать Наполеона по Смоленской дороге. Одновременно корпус генерала Витгенштейна, защищавший от французов и их союзников направление на Петербург, должен был зайти в тыл армии Наполеона с севера. С юга в тыл Наполеону выходил корпус адмирала Чичагова (которому на время пришлось сделаться сухопутным командующим). Клещи должны были сомкнуться где-то на реке Березине.
Когда Кутузов получил этот план, он его попросту игнорировал. Кутузов занимал уже достаточно высокое положение и в стране, и в общественном мнении, чтобы не принимать указание царя, дилетанта в военном деле, к обязательному исполнению. Кроме того, Кутузову совершенно не улыбалась перспектива ещё одного кровопролитного сражения с Наполеоном. Ему вполне хватило Бородинской битвы, которую он и так дал против своей воли, уступая общественному мнению. У Кутузова было собственное понимание этой войны.
Русский фельдмаршал прекрасно видел, что стратегическая цель войны достигнута – Наполеон оставляет Россию, дело лишь во времени. Его нужно подгонять, тревожить, нанося урон отстающим и отваливающимся от армии Наполеона частям. Но нет необходимости снова бросать тысячи русских солдат на убой. Было совершенно понятно, что поставленный перед выбором – сдаться или умереть – великий завоеватель будет защищаться до последней крайности. Александр мечтал пленить Наполеона. Кутузов считал, что все эти мечты выгодны только англичанам, «воюющим» русской кровью.
Историки прошлого согласно отмечали, что Кутузов не проявил должного рвения в преследовании Наполеона и, что называется, построил ему «золотой мост» при переправе через Березину (Кутузов сам употребил в частной беседе это выражение применительно к данному случаю). Сейчас мы можем сказать ещё более определённо: в собственные планы Кутузова входило избегнуть решительного столкновения с Наполеоном при отступлении того из пределов России.
Параллельное преследование
Русские испытывали схожие проблемы. Зима, растянутые коммуникации и все сопутствующие лишения из-за голода и холода сказывались на них точно так же, как на французах. Хотя этот факт каждый раз оказывается новым и свежим для комментаторов, какого-то отдельного климата для удобства русских войск не завезли, и караваи в окрестностях разорённой Смоленской дороги при их виде не самозарождались. Приходилось полагаться на тыловые склады, но по мере того, как армия уходила на запад, плечо подвоза, естественно, росло устрашающими темпами.
Отступление Наполеона от Москвы. Операции со 2 сентября до 19 октября
Ночевать приходилось в таких же палатках и у таких же костров, на ровно таком же снегу, как и противнику. Тут русские, конечно, имели преимущество перед французами.
Как бы далеко им ни надо было везти провиант (и фураж!), у Наполеона-то в тылу наблюдался полный коллапс!
Участь раненых и больных, естественно, тоже была намного легче — русские даже придерживали в госпиталях тех выздоровевших, которым не хватало зимней одежды. Проблема в том, что раненые и заболевшие выбывали из армии, по сути, до конца кампании. Хотя основная масса людей, поступивших в госпитали, в итоге поправилась, лечились обычно долго, а добираться назад в армию откуда-нибудь из Касимова или Тулы, где стояли крупные тыловые госпитали, было часто ещё дольше. Многие догнали армию только летом 1813 года.
В итоге в октябре–ноябре численность русской армии быстро сокращалась — главным образом за счёт заболевших и отставших. К тому же отряды ополчения массово выводили из строя и отправляли либо выполнять полицейские функции в тылу, либо в резерв. К концу октября Кутузов располагал всего примерно 50 тысячами человек в регулярных частях, не считая казаков. Как легко заметить, о численном перевесе говорить особо не приходится.
Русским давал преимущество только тот факт, что у них все проблемы выражались в более лёгкой форме, чем у противника.
Кутузов мог рассчитывать на бессмертный принцип «пока толстый сохнет, худой сдохнет».
Однако комментаторам, рассуждающим о том, как русская главная армия легко разнесла бы армию Наполеона в новом генеральном сражении, не следует забывать о фактах — генерал Мороз веером стрелял во все стороны, и превосходство русских над противником было не столь очевидным, как кажется.
Армия Наполеона растянулась по Смоленской дороге на несколько дневных переходов; одни части оставались в Смоленске, кто-то ещё только подходил к нему, а другие уже спешили на запад. Русские преследовали, двигаясь южнее большой дороги.
Шестого ноября в приказах Кутузова прозвучало название «Красный».
Красный — это городок в полусотне километров к юго-западу от Смоленска. Осенью 1812 года он был промежуточным пунктом на пути Наполеона к Орше. В авангарде русских войск шёл мощный отряд генерала Милорадовича, усиленный казаками, лёгкими частями и партизанами.
Михаил Андреевич Милорадович был своеобразным типом. Дальний потомок сербского иммигранта, он получил первосортное образование в нескольких университетах, отдельно изучал военные науки, воевал с Суворовым в Италии и Швейцарии, рубился при Аустерлице, ходил на турок — в общем, военная биография у него была всем на зависть. Человек был безумно храбрый — и при этом жизнерадостный и экстравагантный. Легенд о гардеробе Милорадовича ходило не меньше, чем о его храбрости. Гуляли байки о том, как он обедал под перекрёстным обстрелом. В общем, для девиза «слабоумие и отвага» ему недоставало только слабоумия. Зато удали хватало на двоих.
К 14 ноября русские авангарды вышли к Красному.
Слайд 23Ш. Шевардино Шевардино — деревня (ныне Можайского
района Московской обл.), в районе которой во время Отечественной
войны 1812 24 августа (5 сентября) накануне Бородинского сражения 1812 произошёл бой между русскими и наполеоновскими войсками. У Ш. находился 5-угольный редут (Шевардинский), представлявший собой первоначально крайнее левофланговое укрепление русской позиции, ставшее передовым опорным пунктом. Русские войска упорно оборонялись и лишь поздно вечером по приказу Кутузова оставили разрушенный редут. Оборона редута у Ш. позволила русскому командованию выиграть время для завершения оборонительных работ на основной позиции.
