Характер и образ жизни немцев на Волге
Трудолюбивые, аккуратные, дисциплинированные, честные и чистоплотные — такими в общих чертах были немцы Поволжья. Вопросы чести и достоинства стояли для них на втором месте, первое занимала религия. Колонисты были крайне религиозны: регулярно ходили в церковь, регулярно молились. В Сарепте рабочий день не начинался без утренней службы, на которой настоятель объявлял религиозный девиз дня.
Семья была строго патриархальной: все решения принимал мужчина, глава рода. Жизненные трудности, коих выпадало на долю поселенцев предостаточно, поволжские немцы переносили смиренно. Тому не в последнюю очередь способствовала строгая лютеранская мораль.
Немцы Поволжья были рослыми, хорошо сложенными, выносливыми. Мужчины сбривали усы и бороду, волосы укладывали ровным пробором. Немцы вели чистоплотный образ жизни, потому эпидемий в поселениях не случалось. Это же способствовало высокой рождаемости: в средней семье было не менее 4-х детей.
Немецкий колонист и немецкая колонистка в России, 1803 год. (wikipedia.org)
До начала 20-го века колонисты носили национальную одежду, свойственную немецким крестьянам: белая рубашка, поверх которой надевали чёрный галстук и короткий полукафтан; лёгкие штаны и сапоги, с заправленными в них штанинами.
Женский костюм был чуть сложнее: на белую рубашку надевали тёплую кофту без рукавов, украшали шею белыми или жёлтыми бусами; нижнюю шерстяную юбку покрывали лёгкой верхней (чаще синей); образ завершал белый фартук. Голову покрывал чепец: девушки завязывали его под причёской, женщины постарше — под подбородком. На синие или белые чулки надевали башмаки без каблуков.
Будни поселенцев проходили в нескончаемой и тяжёлой работе. Весной и летом степные поселения пустели: колонисты были в поле. Осенью жизнь в колонии возвращалась, а уже зимой начиналась пора праздников и свадеб.
Картофельный указ
Особенно интересно проследить, какие нововведения, предложенные Екатериной Великой, немкой, стали популярны в разных слоях российского общества. Одной из главных причин, почему у Екатерины Алексеевны кое-что получалось, являлось то, что в своих действиях императрица руководствовалась принципом «социальной пользы», даже на ее гербе было изображение пчел и поясняющий латинский девиз «Полезное»6.
Средством для борьбы с голодом среди простого населения Екатерина вслед за Петром I назвала выращивание плода родом из Америки — картофеля (продолжая эту линию, отметим, что в ХХ в. Н.С. Хрущев обратится к другой американской культуре — кукурузе).
31 мая 1765 г. выходит указ «О разведении земляных яблок, называемых потетес (картофель)»7. В местностях с плохими климатическими условиями предлагалось садить не рожь и другие зерновые, а «земляную грушу, тартуфель или картуфель», которому «непогода не страшна». В указе приводятся рецепты блюд из картофеля, а также указывается, что из плода можно приготовить вино (не хуже, чем из зерна), скорбило (ингредиент для приготовления картофельного хлеба) и пудру. А листами картофеля предлагалось кормить коров. Транспортировать картофель рекомендовалось в небольших бочонках, увязанных в рогожки, обложенные сеном и обвитым еще раз рогожкой8.
Петербург. Вид Летнего дома Екатерины II. Гравюра середины XVIII в. Фото: РИА Новости
Образ жизни
В Поволжье немцы привезли свою религию, культуру и быт. Свободно исповедуя лютеранство они, тем не менее, не могли ущемлять интересы православных, однако им разрешалось обращать в свою веру мусульман, и даже брать их в крепостные. Немцы старались поддерживать дружеские отношения с соседствующими народами, а часть молодежи с усердием изучала языки – русский, калмыцкий, татарский.
Соблюдая все христианские праздники, колонисты, тем не менее, отмечали их по-своему. Например, на Пасху у немцев существовал забавный обычай класть подарки в искусственные гнезда – считалось, что их приносит «пасхальный заяц». Накануне главного весеннего праздника взрослые из чего могли, сооружали гнезда, в которые втайне от детей клали крашеные яйца, печенье, конфеты, а затем пели в честь «пасхального зайца» песни и скатывали с горки крашеные яйца – чье яйцо окажется дальше, тот и победил.
Немцы легко приспособились к тем продуктам, которые им давала волжская земля, однако не смогли они обойтись без своей кухни. Здесь готовили куриный суп и шницель, пекли штрудели и поджаривали гренки, ну и редкое застолье обходилось без «кухена» – традиционного открытого пирога с плодово-ягодной начинкой.
История
Первая Немецкая слобода в Москве появилась при Василии III, который завёл при себе почётную стражу из наёмных иноземцев и отвёл им для поселения слободу Наливки в Замоскворечье, между Полянкой и Якиманкой. Эта слобода была сожжена крымским ханом Девлетом I Гиреем во время его нападения на Москву в 1571 году.
Походы царя Ивана IV в Ливонию доставили в Москву очень большое количество пленных немцев. Часть их была разослана по городам. Другая часть поселилась в Москве и для постройки отвели им новое место, близ устья Яузы, на её правом берегу. В 1578 году эта Немецкая слобода была подвергнута Иваном IV погрому.
Покровителем иностранцев был Борис Годунов. В его правление в Москве появилось много иностранцев. Однако Смута принесла с собой новое разорение: Немецкая слобода была выжжена дотла. Её население разбежалось по городам, а те, кто остались в Москве, стали селиться в местности у Поганых прудов, но дома их были на Арбате, на Тверской улице и на Сивцевом Вражке.
Живя в России, иноземцы сохраняли своё вероисповедание, вступая в браки между собой независимо от национальности и религиозной принадлежности. С русскими вступали в брак очень редко и только те, кто принял православную (греческую) веру[источник не указан 1756 дней]. Они приезжали в Россию ради торговли или для вступления в службу русским царям в качестве военных, медиков или мастеров разных специальностей. Увеличение их численности в Москве послужило поводом для отделения их от православных москвичей. В 1652 г. по царскому указу их переселили за пределы города — в Новую Немецкую слободу, которая располагалась на том же месте, что и прежняя Немецкая слобода. Сюда же были перевезены из Москвы две лютеранские кирхи, и отведены особые места для них, а также для кальвинистской (голландской) церкви. В XVII в. русские люди, главным образом из придворного дворянства, заимствовали у «немцев» предметы быта. В доме зажиточного русского человека XVII века было уже не редкостью встретить рядом с простыми липовыми или дубовыми столами или скамьями, столы и кресла из эбенового или индийского дерева. На стенах стали появляться зеркала, часы.
Иностранцы, селившиеся в Москве, оказывались в выгодном положении: они не платили торговых пошлин, могли «курить вина» и варить пиво. Это вызывало немалую зависть среди русского населения, влияние иностранцев на одежду и быт вызывало опасения духовенства, домовладельцы жаловались, что «немцы» подымают цены на землю. Правительству пришлось удовлетворить эти жалобы. Около 1652 года было приказано немцам продать свои дома русским; иностранные церкви были снесены и всем иноземцам было предложено переселиться в местность Немецкой улицы (ныне — Бауманская улица), где и образовалась новая Немецкая слобода.
К концу XVII века это был уже настоящий немецкий (иностранный) городок с чистыми прямыми улицами, уютными и опрятными домиками. Отношение к Немецкой стороне было не одинаково. Одни благоволили к ней, другие смотрели на иностранцев как на еретиков[источник не указан 1756 дней].
На берегу Яузы во второй половине XVII в. была открыта одна из первых[источник не указан 1756 дней] в Москве мануфактур — мануфактура Альберта Паульсена. В 1701 Я. Г. Грегори открыл в Немецкой слободе частную аптеку. Переулок, на котором стояла аптека, получил название Аптекарского переулка[источник не указан 908 дней]. Пётр I был частым посетителем этой слободы, здесь он познакомился с Лефортом и Гордоном, будущими сподвижниками царя, завёл роман с Анной Монс. При Петре Немецкие слободы потеряли свою автономию и стали подчиняться Бурмистерской палате.
С начала XVIII в. слободской уклад почти исчез, территория стала застраиваться дворцами знати. На берегу Яузы появилась Шёлковая фабрика русского предпринимателя П. Белавина, ленточная фабрика Н. Иванова и др. После наполеоновского погрома 1812 г. бывшая Немецкая слобода заселена главным образом купцами и мещанами. По Немецкой слободе получила название Немецкая улица (с 1918 — Бауманская улица). С середины XIX в. название Немецкая слобода исчезает в московской лексике и на её территории частично распространяется название Лефортово.
Доставка еды
По воспоминаниям фрейлины В. Головиной, в Эрмитажном салоне «мы ужинали за особым столом: тарелки спускались по особому шнурку, прикрепленному к столу, а под тарелками лежала грифельная доска, на которой писали название того кушанья, которое желали получить. Затем дергали за шнурок, и через некоторое время тарелка возвращалась с требуемым блюдом»16. В Царском Селе также существовал поднимающийся стол, где «заказ осуществлялся через карандаш и бутылочку»17.
Екатерина Вторая творчески внедряла в повседневную жизнь как западные, так и российские практические задумки, причем старалась применить их среди представителей разных слоев населения. И в этом большое значение для императрицы имели идеи Просвещения, популярные среди большинства европейских правителей.
Сарпинка, табак, мука и горчица
Из Германии переселенцы привезли косу, плуг, деревянную молотилку, до этого не очень распространённые в России. Немцы Поволжья засадили поля картофелем, коноплёй и льном. Выращивание пшеницы стало основой их хозяйственной деятельности. Второй по значимости культурой было просо.
До прибытия колонистов выращивание табака было развито слабо, потому немцы решили заняться и этой культурой. Производство табака дало серьёзную прибыль, которую предприимчивые колонисты вкладывали в развитие других отраслей.
В самой южной колонии — Сарепте — развилось промышленное ткачество. После восстания Пугачёва там стали шить бумажную ткань, пряжу для которой доставляли из Саксонии, а шёлк — из Италии. Ткань, производимую последователями Яна Гуса, назвали сарпинка, и вскоре она стала популярна не только в Поволжье.
Горчица сарпинская. Иллюстрация 1887 года. (wikipedia.org)
Из всех производств самым полезным для страны и выгодным для колонистов-предпринимателей стало производство горчицы и горчичного масла. В 1810 году горчица из Сарепты появилась на царском столе. Она была высоко оценена, а её производитель Конрад Нейтц получил от государя золотые часы. Спрос на горчицу из Сарепты в столице возрос настолько, что зятю Нейтца пришлось расширять производство уже вне колонии, выше по Волге.
Как благодаря иностранцам изменилось почти до неузнаваемости Русское государство
Франц ЛефортВ особенной любви Петра Алексеевича к жизни Немецкой слободы можно отыскать вполне конкретные причины. Прежде всего, это был другой мир – в отличие от привычного юному царю мира вражды и политических интриг, которые сопровождали его детство и взросление. В слободе его встречали запросто, без чинов, здесь наливали лучшие европейские вина и подавали вкусные угощения, здесь было с кем поговорить и было чему научиться.
Да и страсть Петра к ремеслам, к овладению разными навыками и созданию разных диковин своими руками снова и снова приводила его «к немцам». Да и с компанией повезло: швейцарец Франц Лефорт был не только интересным собеседником, не только отлично владел шпагой, но и умел устроить веселый вечер или бал, где были и шутки, и интересные беседы, и женщины – еще одна экзотическая особенность «маленькой Европы».
Макет дома Анны Монс в Немецкой слободеПотому что прекрасному полу в те времена доступ на веселые вечеринки был закрыт, барышни и их старшие родственницы проводили время дома взаперти, не имея возможности появиться там, где пируют гости. Да и по нарядам русские женщины уступали европейкам. Немудрено, что поездив к Лефорту в гости, Петр не на шутку увлекся Анной Монс, дочерью виноторговца, с которой поддерживал близкие отношения на протяжении более десятка лет.
Патрик Гордон, военачальник родом из Шотландии, дал царю возможность всерьез поразмыслить над устройством армии и флота – известно, к чему это в итоге привело. Петр решился на беспрецедентную в те времена авантюру – отправиться в Европу за знаниями и навыками кораблестроения и других ремесел, а после возвращения из Великого посольства Россия стала менять свой облик не по дням, а по часам.
Великое посольство Петра в 1697-1698 годах состоялось при участии Патрика Гордона и Франца ЛефортаС приказом о ношении европейского платья, с введением правила об обязательном присутствии дворянских жен на ассамблеях царь Петр не просто задал новый формат светской жизни, он еще и обеспечил заказами друзей из Немецкой слободы. А впрочем, не только портным нашлось место в том будущем, что создавал Петр. Первый русский орден – орден Андрея Первозванного- был изготовлен ювелиром Яковом Вестфалем, а Аптекарский приказ по решению царя возглавил доктор Арескин.
Это было в первой четверти XVIII века. Уже следующее поколение жителей слободы растворилось в русском обществе, а сама «маленькая Европа» стала со временем частью столицы. Символично, что именно в доме на территории бывшей Слободы в 1799 году родился великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин.
И в продолжении темы рассказ о том, зачем Великое посольство Петра I отправилось в Европу, и что делал в путешествии урядник Петр Михайлов
Литвины
Россия всегда славилась своим гостеприимством. Серьёзная волна миграции «литвинов» в Россию произошла, как это ни странно, во время русско-литовских войн времен Ивана III. Активное навязывание католичества заставляло многие православные литовские роды перебираться на ПМЖ в Россию. Иван III был литоволюбом, он с охотой принимал бежавших из-под власти польского короля литовцев. Дошло до того, что литовские дворяне начали вытеснять московских. Выходцы из Литвы стали составлять элиту московского княжества. Хованские, Булгаковы, Голицыны, Щенятевы, Куракины — шли от литовского рода Патрикеевых. Глинские, Милославские, Трубецкие, Вишевецкие — все эти рода, оказавшие серьезное влияние на историю России, шли от литовских перебежчиков XIV-XVI вв.
Из Германии — в степь
Правительство Екатерины II спешно разработало механизм агитации и отправки будущих колонистов. В мае 1765 года для претворения планов в жизнь в Ульме и Франкфурте-на-Майне учредили должности комиссаров, которые вербовали и отправляли переселенцев в Любек, откуда их доставляли в Санкт-Петербург. За три года в Российскую империю перевезли около 30 тыс. душ.
Первая страница Манифеста 1763 года. (geschichte.rusdeutsch.ru)
Колонисты получили ссуду без процентов на 10 лет. На эти деньги можно было построить жильё, купить продукты до появления первого урожая, обзавестись скотом и инструментами для работы в поле; в общинах вводилось полное самоуправление.
Транспортировка из столицы в Поволжье была нелёгким испытанием для новых подданных. Суровый климат стал причиной высокой смертности среди колонистов: из 26676 поселенцев, отправленных для освоения степей, в дороге скончались 3293 человека.
Церкви Немецкой слободы
К концу XVII века на территории Немецкой слободы располагались четыре церкви, где неправославные европейцы могли беспрепятственно проводить свои богослужения:
Церковь Святого Михаила — «купеческая» или «старая» церковь, «старая обедня», старейшая в Москве лютеранская церковь. Приход церкви существовал до 1576 года, до опричного разорения Старой Немецкой слободы. В Новой Немецкой слободе в 1684-1685 годах была построена первая каменная церковь.
Лютеранская церковь Святых Петра и Павла — «офицерская» или «новая» церковь, «новая обедня». Изначально она была деревянной, в 1694 году на ее месте была построена каменная церковь, где в отличие от деревянной был поставлен орган. На закладке присутствовал Пётр I, поэтому историки предполагают, что на строительство церкви он выделил деньги и заложил в ее основание первый камень. Церковь названа в честь покровителя царя — апостола Петра.
Реформатская церковь — церковь, в общину которой входили кальвинисты из Голландии и англичане англиканского вероисповедания, не имевшие собственной церкви. Церковь впервые упоминается в 1616 году. Изначально была из дерева, в 1694 году — заменена на каменную; размер ее был меньше размеров лютеранских церквей. Располагалась на углу Немецкой улицы и Голландского переулка.
Позже всех была построена Католическая церковь Святых Апостолов Петра и Павла. Эта небольшая деревянная церковь была возведена в конце XVII века, затем в 1706 году, когда Петр I уже правил единовластно, а влияние православной церкви ослабло, вместо деревянного был возведен каменный храм, освященный в честь царских покровителей— святых апостолов Петра и Павла. По размеру церковь была больше реформатской церкви и меньше церкви Св. Михаила. Располагалась она на углу Кирочного переулка и Немецкой улицы. С XVIII столетия при церкви действовала иезуитская школа.
Эти церкви формировали особый облик Немецкой слободы и стали местами единения иностранцев. Во время пожара 1812 года сгорели лютеранская и католическая церкви Св. Петра и Павла. Единственной действующей церковью оставалась церковь Св. Михаила, снесенная в 1928 году по решению советских властей. В 1817 году община лютеранской Петропавловской церкви обосновалась в перестроенной усадьбе Лопухина в Космодамианском переулке, а в 1845 году католики построили новую церковь в Милютинском переулке.
Великое переселение
4 декабря 1762 года Екатерина II подписала Манифест, разрешающий иностранцам беспрепятственно селиться на необжитых территориях России. Это был дальновидный шаг императрицы, позволявший осваивать свободные земли «вверенной от Бога пространной Империи», а также умножать «в оной обитателей». Наверное, не возникает сомнения, что Манифест был в первую очередь адресован немцам: кому, как не Ангальт-Цербстской принцессе знать о трудолюбии и хозяйственности этой нации.
Почему же тысячи немцев так неожиданно стали переселяться с насиженных мест в необжитые степи Поволжья? На то были две причины. Первая заключалась в очень выгодных условиях, которые предоставляла переселенцам Екатерина II. А это снабжение колонистов путевыми деньгами, выбор на свое усмотрение мест для поселений, отсутствие запретов на вероисповедание и отправление обрядов, освобождение от налогов и военной службы, возможность брать у государства беспроцентную ссуду на обустройство хозяйства.
Вторая причина связана с тем, что на родине многие немцы, в первую очередь жители Гессена и Баварии, подвергались притеснению и ограничению свобод, а местами испытывали хозяйственные нужды. На этом фоне условия, предложенные российской императрицей, казались решением насущных проблем. Не последнюю роль здесь сыграла и агитационная работа «вызывателей» – читай, вербовщиков, засылавшихся в германские земли.
Трудный и долгий путь пришлось проделывать немецким переселенцам, чтобы открыть для себя русскую terra incognita, обещающую стать для них новым домом. Сначала по суше они добирались до Любека, оттуда на корабле до Петербурга, далее переезжали в Москву, и снова их ожидал водный путь – по Волге до Самары, и лишь затем дороги колонистов расходились по всему Поволжью.
Решение о депортации
В августе 1941 года республику посетили Молотов и Берия, после чего вышел указ о депортации поволжских немцев. Ради этого даже была проведена специальная провокация: высадка лже-фашистского десанта, участников которого якобы скрыли местные жители. Их клеймили как шпионов и пособников гитлеровцев, которых необходимо было выслать в отдалённые районы страны: Омскую и Новосибирскую области, Алтайский край и Казахстан. Саму же республику решено было расформировать.
По разным данным, только оттуда было депортировано от 438 до 450 тысяч этнических немцев. Но их выселяли не только с территории их республики, но и из других районов страны: Кубани, Северного Кавказа, Украины, Москвы и Ленинграда.
Немцы в Поволжье
Основной вид занятий переселенцев из Европы — земледелие — в условиях Поволжья имел рискованный характер и полностью зависел от капризов погоды, что в значительной степени сказалось на характере и условиях жизни колонистов.
Архитектура колоний была типовой: дома чаще всего строились на две семьи. Квартира в таком доме была размером 6 на 10 метров. Во дворе строили сараи, конюшню и амбар.
Дома возводились на главном, широком, проспекте. Эту улицу пересекали второстепенные. В центре колонии, вокруг площади, образовавшейся на пересечении улиц, сооружали церковь, школу, аптеку, другие общественные здания.
Немцы в Восточной Европе. (alternatehistory.com)
Управляли колониями избранные большинством мужчины в возрасте от 30 до 60 лет: форштегеры и их заместители бейзицеры. В обязанности форштегеров входило решение внутренних административных вопросов, суд и надзор за ведением хозяйства.
В весьма ограниченном виде, но всё же была обеспечена относительная самостоятельность во внутренних вопросах колонистов. Центральная власть охраняла их привилегии, вместе с этим усиливала обособленность немцев Поволжья от проживавших рядом русских и кочевых народностей.
Реабилитация
Самым тяжёлым для поволжских немцев стал период с 1942 по 1946 год. За это время, по разным данным, умерло около 300 тысяч человек. Но и после войны этому народу пришлось долго доказывать свою непричастность к гитлеровской идеологии: это касалось и детей ссыльных, вынужденных терпеть унижения со стороны неосведомлённых граждан, уверенных в том, что их родители были пособниками фашистов.
На восстановление исторической справедливости понадобилось много времени не только на бытовом, но и на политическом уровне. Так, строгий режим принудительных поселений для поволжских немцев был отменен в 1955 году, а спустя почти 9 лет, специальным указом Президиума Верховного Совета СССР они были реабилитированы, хотя полностью все ограничения и запреты по выбору места жительства были сняты только в 1972 году.
В середине 1960-х активно поднимался вопрос о возрождении республики, но это намерение так и не получило подкрепления со стороны властей. К идее создания немецкой автономии (правда, на этот раз на территории Казахстана, в городе Ерментау) вернулись в конце 1970-х, но и её отклонили во избежание возникновения прецедентов на национальной почве.
Воспоминания об узнике XIX века-начала XX века
Сведения об узнике в среде учёных появились спустя лет 20-30 после его смерти. Первым кратко о Безымянном написал профессор-филолог Яков Карлович Грот из университета Хельсинки.
Из путевых заметок Я. Грота “Переезды по Финляндии” можно узнать, что в 1803 году крепость в Кексгольме посещал молодой император Александр I. Его интересовала судьба каждого узника. С Безымянным царь несколько минут поговорил лично без свидетелей и приказал выпустить. Точной даты смерти этого человека Яков Грот не назвал, но упоминал, что последний прожил примерно до 1818 года и имел хорошие отношения с местными жителями.
Журнал “Русская старина” за декабрь 1875 г.
В 1876 году в историческом журнале “Русская Старина” появилась заметка “Таинственный узник”. Автор написал всего четыре строчки и со сведениями Якова Грота разошёлся только в дате визита императора Александра в Кексгольм, указав август 1802 года.
К началу XX века сведения о загадочном узнике поступали от людей, вспоминавших рассказы своих предков. В 1904 году в том же журнале “Русская Старина” появилось письмо от женщины, явно не желавшей сообщать свои настоящие имя и фамилию. Источником информации она указала рассказ деда, который посещал крепость в Кексгольме в начале XIX века. Благодаря ей, стало известно, что узник содержался в тюрьме на хлебе и воде, а с Александром I он общался около часа и получил от царя запасную одежду и фуражку.
Из “Рассказа о Безымянном” можно узнать, что император прибыл в Кексгольм рано утром, лично перелистал тюремную книгу и прошёлся по камерам. Все узники получили свободу, и остался только один – Безымянный. Очевидно, что он был необычным заключённым, и даже комендант не знал месторасположения его камеры. Свиту императора к заключённому провёл 87-летний дед, уроженец Кексгольма. Он носил хлеб и воду узнику. Перед встречей с императором последний два дня ничего не ел и не пил, так как служащие тюрьмы были заняты другими арестантами.
При встрече с императором Безымянный выглядел ужасно. Его ноги напоминали когти, волосы и борода стали похожи на войлок. Одежда превратилась в клочья, и грязь на теле засохла словно кора. При виде такого заключённого император стал совершенно бледным. Узника осмотрел доктор, а затем с ним поговорил император.
Ливонцы
Широким гостеприимством отличался самый «грозный» царь русской истории Иван IV. Он не только был крайне расположен по отношению к иностранцам, но и активно заманивал их в Россию. Недалеко от устья Яузы располагался так называемый Кукуй, поселение, созданное Иваном Грозным для расселения там немцев, взятых в плен во время Ливонской войны. Иван Васильевич относился к «языкам» в лучших традициях Женевской конвенции об обращении с военнопленными за четыре сотни лет до ее существования. Жителям Кукуя было разрешено заниматься своими ремеслами, исповедовать свою религию и даже торговать спиртными напитками, что было запрещено русским. Ливонцы несколько злоупотребили царским либерализмом: через какое-то время москвичи стали писать жалобы митрополиту о том, что немцы целенаправленно спаивают православных и занимаются ростовщичеством. Ропот дошел до монарха, и тому пришлось на какое-то время отложить победу мультикультурализма. Слобода была сожжена, имущество лютеран экспроприировано, а сами они, по словам французского путешественника Маржерета, были «зимой изгнаны нагими, в чем мать родила».
В надежде на лучшее
Движение сторонников немецкой автономии, активизировавшееся с приходом Советской власти, принесло свои плоды 19 октября 1918 года. В этот день была образована первая в РСФСР автономная область немцев Поволжья, правда существовать ей суждено было недолго – 23 года. В скором времени подавляющему большинству немцев пришлось покинуть обжитые места.
В конце 30-х годов поволжских немцев коснулись репрессии, а с началом Великой Отечественной войны их подвергли массовой депортации – в Сибирь, Алтай, Казахстан. Тем не менее немцы не оставляли надежды вернуться в родные земли. Практически все послевоенные годы вплоть до распада СССР они пытались восстановить свою автономию, однако у Советского правительства были свои причины не давать ход решению этого щекотливого вопроса.
Казалось бы, налицо были предпосылки для безбедной жизни, но Великая Отечественная война спутала все карты: усилившиеся антигерманские настроения распространились и на российских немцев, не имевших никаких контактов с гитлеровцами и активно записывавшихся в ряды Красной армии (примечательно, что многим из них было отказано в праве защищать свою страну).