Сохранить господство на Черном море
В начале ХХ века Россия безоговорочно господствовала на Черном море. У Турции попросту не было кораблей, способных на равных тягаться с нашими броненосцами. Даже приобретение османами двух устаревших германских броненосцев типа «Бранденбург» в 1910 году на расклад сил особо не повлияло.
Благая идея увеличить огневую мощь натолкнулась, однако, на ограничение в размерах, продиктованное лимитом средств, отпущенных на постройку этих кораблей. Из-за несоответствия желаний и возможностей двум пушкам, установленным в средней части, пришлось укоротить стволы (до 35 калибров), и их баллистика сильно отличалась от баллистики носовых и кормовых орудий с длиной ствола в 40 калибров. Так что однородности артиллерии главного калибра (важнейшего принципа при строительстве дредноутов) немцам тогда добиться не удалось.
Фото из коллекции Юрия Чернова
Броненосец «Св. Пантелеймон».
Даже один русский эскадренный броненосец «Св. Пантелеймон» (бывший «Потемкин») с его четырьмя 305-мм и шестнадцатью 152-мм орудиями имел хорошие шансы на победу в бою с обоими турецкими «бранденбургами». А после появления «Евстафия» и «Иоанна Златоуста» (усовершенствованная версия «Пантелеймона») сила Черноморского флота казалась более чем достаточной для защиты южных морских рубежей.
Кроме того, три дредноута строила Австро-Венгрия. Вероятностью появления их в Черном море в случае присоединения колебавшейся тогда еще Турции к германо-австрийскому союзу тоже пренебрегать не стоило!
Угрозы надо было парировать. С этой целью в 1911 году на коммерческих верфях в Николаеве заложили сразу три однотипных линейных корабля: «Императрица Мария», «Императрица Екатерина Великая» и «Император Александр III». В 1913 году было принято решение о строительстве еще одного линкора — «Император Николай I». Практическое воплощение этого проекта, усиленного в сравнении с проектами предшественников, началось летом 1914 года, буквально за месяц до первых залпов войны.
Брестский мир как предвестник гибели
Решение уничтожить корабли Черноморского флота было принято в Москве после заключения Брестского мира 3 марта 1918 года. Советская Россия выходила из Первой мировой войны и соглашалась на множество тяжелых для страны требований, прежде всего территориальных. Среди них было и требование признать независимость Украинской народной республики, провозглашенной в Киеве 22 (по н. ст.) января 1918 года. Но независимая УНР просуществовала очень недолго: уже в апреле на ее месте возникла Украинская держава гетмана Павла Скоропадского, главной военной силой которой стали оккупировавшие украинскую территорию германские и австрийские войска. Не встречая сопротивления, они быстрым маршем двигались к Черному морю, намереваясь занять не только материковую Украину, но и Крымский полуостров, произвольно включенный в состав «державы» Скоропадского.
Немецкая оккупация Крыма означала и захват Черноморского флота. Дальнейшие события лишь подтвердили эти опасения. Даже «союзнические» украинские флаги, которые 29 апреля командующий флотом вице-адмирал Михаил Саблин (он был отстранен от должности незадолго до этого по приказу из Москвы, но по требованию флотских депутатов вернулся к командованию) приказал поднять на кораблях, не могли защитить их от притязаний германской армии. Поэтому, когда часть экипажей отказалась выполнять приказ, командующий не стал настаивать на своем. По воспоминаниям старшего лейтенанта Владимира Кукеля, командиры этих кораблей «доложили о решении части судов идти в Новороссийск, на что командующий ответил, что не препятствует, но советует уходить до 12 часов ночи, так как полагает, что к этому времени боны будут закрыты».
В ночь на 30 апреля из Севастополя ушла первая группа кораблей, в основном эсминцы и миноносцы. Вечером того же дня приказ направляться в Новороссийск получили от вице-адмирала Саблина и все остальные корабли, в том числе линкоры «Воля» и «Свободная Россия». Артиллерийский и пулеметный обстрел уходящих германскими войсками лишь подтвердил своевременность этого распоряжения. А германские военно-морские флаги, поднятые на сдавшихся кораблях, однозначно свидетельствовали, какая судьба была уготована беглецам.
«Гёбен» и «Бреслау»
Первая мировая война разразилась в неудачный для Российской империи, и особенно для ее флота, момент. На Балтике не успел вступить в строй ни один из четырех достраивавшихся линкоров типа «Севастополь». Только к концу 1914 года их окончательно приняли на вооружение. А четыре мощных линейных крейсера типа «Измаил» вообще планировалось ввести в состав флота только в 1918 году. Достроить их, к сожалению, так и не удалось.
vfl.ru
Линкор «Императрица Мария» на стоянке в Севастополе.
На Черном море мы тоже запаздывали. «Императрицу Марию» ввели в эксплуатацию 6 июля 1915 года, «Екатерину Великую» — в октябре того же года, а «Александра III» — только в июне 1917-го. «Император Николай I», как и линейные крейсеры типа «Измаил», достроен так и не был.
При отсутствии в Черноморском флоте дредноутов фиктивная передача немцами туркам новейшего линейного крейсера «Гёбен» стала неприятным сюрпризом для русских адмиралов. Английская средиземноморская эскадра могла воспрепятствовать проходу «Гёбена» и сопровождавшего его легкого крейсера «Бреслау» в турецкие территориальные воды, но из-за формально еще сохранявшегося в последние предвоенные дни состояния мира шанс не использовала.
Уинстон Черчилль впоследствии писал о случившемся как о большой ошибке английских флотских начальников. Есть, однако, и другая точка зрения. Согласно ей, англичане преднамеренно допустили германский линейный крейсер в Черное море. Так они страховались от захвата проливов Босфор и Дарданеллы русским морским десантом, что считалось ими нежелательным.
Нашему командованию сразу же стало ясно, что Черноморский флот получил в лице германских крейсеров серьезную проблему. Любой отдельно взятый броненосец мог стать легкой добычей «Гёбена», и только целая их эскадра была в состоянии одержать победу над «немцем».
wikipedia.org
Линейный крейсер «Гёбен».
После боя у мыса Сарыч (18 ноября 1914 года) выяснилось, что для достижения перевеса над новейшим линейным крейсером достаточно трех относительно новых броненосцев — «Евстафия», «Иоанна Златоуста» и «Пантелеймона». Эту бригаду немцы окрестили «русской тройкой» и при встрече с ней спешили разорвать дистанцию и уйти, что с учетом почти двукратного превосходства «Гёбена» в скорости (28,5 узла против 16 у российских кораблей) сделать было нетрудно.
26 декабря 1914 года у входа в пролив Босфор «Гёбен» наскочил на минное поле, установленное нашими моряками в ходе рейда главных сил флота к турецкому берегу. Получив две огромные пробоины в корпусе, германский корабль все же дотянул до порта, продемонстрировав отличную живучесть.
На его ремонт потребовалось три месяца интенсивной работы инженеров и специально вызванных из Германии квалифицированных рабочих. В апреле 1915 года «Гёбен» вновь вышел в море, но дни его доминирования были уже сочтены. 6 июля Черноморский флот пополнился кораблем, способным в одиночку расправиться с немецким линейным крейсером.
Погибаю, но не сдаюсь!
Чтобы сохранить видимость соблюдения условий Брестского мира, Москва одновременно с секретной директивой отправила в Новороссийск и другую – несекретную, в которой предписывалось отвести флот в Севастополь. Оставшийся после отъезда вице-адмирала Саблина в Москву старшим офицером флота командир линкора «Воля» капитан первого ранга Александр Тихменев решил озвучить морякам оба требования. Но тем самым только усугубил разброд и шатание. Все громче стали раздаваться голоса тех, кто хотел сохранить корабли любой ценой, в том числе и ценой позора. Но в противовес им, как писал в своей книге «Правда о гибели Черноморского флота» бывший командир эсминца «Керчь» Владимир Кукель,
Но этим офицерам не удалось переломить ситуацию. 14 июня капитан первого ранга Александра Тихменев приказал командирам кораблей проголосовать за поход в Севастополь или затопление в Новороссийске. Формально большинство выступило за первый вариант, и уже 16 июня был отдан приказ разводить пары. Это распоряжение окончательно раскололо укрывшиеся в Новороссийске остатки Черноморского флота. В итоге в ночь на 17 июня в сторону Севастополя ушли линкор «Воля», шесть эсминцев, вспомогательный крейсер «Троян» и плавбаза «Креста». Перед выходом их экипажам пришлось пережить неприятные минуты. На эсминце «Керчь» был поднят сигнал: «Судам, идущим в Севастополь: позор изменникам России!» После этого оставшиеся на новороссийском рейде корабли начали готовиться к затоплению…
Утром 18 июня в Новороссийск прибыл из Москвы заместитель наркома по военным и морским делам Федор Раскольников с единственной целью: руководить затоплением остатков Черноморского флота. Поскольку за время стоянки в новороссийской гавани подавляющее большинство матросов и многие офицеры попросту дезертировали, вывести далеко в море оставшиеся корабли было невозможно, их решили топить прямо на рейде. Команду удалось сохранить только на эсминце «Керчь»: именно его командир и стал ответственным за проведение операции.
Она началась в 16.00 с поднятия на всех кораблях и судах Черноморского флота, выстроившихся в Новороссийской бухте, сигнала «Погибаю, но не сдаюсь!». После этого «Керчь» выпустила торпеду по эсминцу «Фидониси», что стало сигналом для остальных вымпелов: на них остатки команд подорвали основные механизмы и открыли кингстоны. А «Керчь» ушла к «Свободной России», чтобы своими торпедами потопить и ее. Правда, сделать это удалось далеко не с первой попытки. Из двух первых торпед в цель попала только одна, взорвавшись под боевой рубкой. Тогда «Керчь» выпустила третью, попавшую в корму линкора, но и это не пустило бывшую «Императрицу Екатерину Великую» на дно. Четвертая торпеда взорвалась в районе кормовой башни главного калибра, тоже не причинив кораблю видимых повреждений, пятая и вовсе вошла в режим циркуляции и повернула на обратный курс. И только шестым выстрелом «Керчь» сумела, пробив корпус, уничтожить сопротивлявшийся гибели линкор.
Завершив свою трагическую работу, экипаж эсминца «Керчь» оставил бухту, ставшую братской могилой для кораблей Черноморского флота, и увел свой корабль в Туапсе, где и затопил его 19 июня 1918 года. В тот же самый день линкор «Воля» в сопровождении шести эсминцев вошел в бухту Севастополя и сдался немцам, которые тут же подняли на кораблях свои военно-морские флаги. Это действительно была «черноморская Цусима», по степени позора сравнимая со сдачей кораблей отряда 2-й флотилии Тихого океана контр-адмиралом Николаем Небогатовым в 1905 году.
… Линкор «Свободная Россия» и эсминец «Громкий» до сих пор лежат на дне Новороссийской бухты. Остальные корабли и суда полностью или частично были подняты, некоторые из них даже приняли участие в Великой Отечественной войне и с честью погибли. А суда, сданные немцам в Севастополе, в конце концов оказались во французской Бизерте, откуда им так и не довелось вернуться на родину.
Два приказа
В официальном приказе по флоту Ленин разъяснил подробности:
«Ввиду явных намерений Германии захватить суда Черноморского флота, находящиеся в Новороссийске, и невозможности обеспечить Новороссийск с сухого пути или перевода в другой порт, Совет Народных Комиссаров, по представлению Высшего военного Совета, приказывает вам с получением сего уничтожить все суда Черноморского флота и коммерческие пароходы, находящиеся в Новороссийске». Командующий Саблин убыл в Москву якобы для отмены этого решения, оставив исполнять свои обязанности командира линкора «Воля» (бывший «Император Александр III») капитана 1-го ранга Александра Тихменева. Тот в свою очередь потребовал от советского правительства отложить решение о затоплении кораблей…
Чтобы выиграть время, Совнарком направил на флот открытую телеграмму о необходимости передачи кораблей немцам. И зашифрованную — Тихменеву, с категорическим требованием затопить флот. Каперанг довел содержание обеих телеграмм до личного состава. Последовала череда бурных собраний судовых команд. Единой точки зрения выработать не удалось. Смятения в умах добавило прибытие на флот председателя Кубано-Черноморской республики Абрама Рубина, требовавшего не исполнять решение центрального правительства о затоплении кораблей и обещавшего взять на себя снабжение флота…
Неразбериха, падение дисциплины, дезертирство — иного трудно было ожидать. В Цемесской бухте на тот момент находилось 2 линейных корабля, 10 эсминцев, 6 миноносцев. Какому приказу подчиняться? Ленинскому? Тихменевскому?
Они были обречены на раскол.
17 июня 1918 года по сигналу командующего Александра Тихменева встали на рейд и ушли в Севастополь (к этому моменту он перешел под контроль армии Деникина) 8 кораблей — линкор «Воля», эсминцы «Дерзкий», «Поспешный», «Беспокойный», «Пылкий», «Громкий» и миноносцы «Жаркий» и «Живой».
Команды оставшихся кораблей — линкора «Свободная Россия», эсминцев «Гаджибей», «Керчь», «Калиакрия», «Фидониси», «Пронзительный», «Капитан-лейтенант Баранов», «Лейтенант Шестаков», транспорта «Эльбрус», миноносцев «Сметливый» и «Стремительный» приняли решение выполнить приказ Ленина.
Главная роль была отведена Владимиру Кукелю.
Век «Воли» не видать
Судьба линкора «Воли» и других кораблей, ушедших в Севастополь, сложилась не менее трагично. После ухода немецких войск они были захвачены англичанами и французами и отправлены в турецкие порты. Позднее «Воля» возглавила Белый Черноморский флот, была переименована в «Генерала Алексеева», в 1920 году участвовала в эвакуации белогвардейцев в Константинополь. И до 1924 года, когда французы признали СССР, стояла в порту Бизерта в ранге интернированной — как и другие русские корабли. Несмотря на все договоренности, французы так и не вернули эскадру на Родину…
А вернувшийся в Москву Владимир Кукель в 1920 году был назначен начальником штаба Балтийского флота, которым командовал его друг Федор Раскольников. В 1921 году по просьбе последнего, назначенного послом в Афганистан, отправился с ним в Кабул вторым секретарем советского полпредства. В 1928 году возглавил морскую пограничную охрану ОГПУ в Севастополе, в 1932-м наблюдал в Италии за постройкой заказанных Советским Союзом кораблей, а затем руководил их переходом из Генуи во Владивосток. В 1935 году был назначен начальником Морской пограничной охраны Дальнего Востока, стал капитаном 1-го ранга…
Здесь 18 сентября 1937 года Кукель был арестован, а 16 сентября 1938 года расстрелян в Хабаровске. Сын Николай Владимирович, родившийся в 1921 году в Кабуле, отказался отречься от родителей, прошел через колонию для несовершеннолетних преступников, а затем морским пехотинцем и разведчиком — через Великую Отечественную войну…
ТОЛЬКО ЦИФРЫ
К началу Первой мировой войны в состав Черноморского флота входили:
- 5 линейных броненосцев,
- 2 крейсера,
- 17 эсминцев,
- 12 миноносцев,
- 4 подводные лодки.
В ходе войны в состав флота вошли
2 линкора
Последствия[править | править код]
Часть Памятника морякам революции — куб с благодарственным текстом
18 июня около 7 часов вечера, т. е. уже после потопления судов, над Новороссийском появился немецкий аэроплан, производивший разведку.
28 июня 1918 года крейсеры «Гебен» и «Гамидие» с группой эсминцев отправились в Новороссийск для интернирования остатков русского военного флота и наказания неподчинившихся, но к моменту прибытия группы на место все корабли уже были затоплены, а «Керчь» ушла в Туапсе.
Ушедший в Севастополь флот был передан под контроль германского флота. Большинство кораблей оставалось там до поражения Германии в Первой мировой войне, после чего они перешли под контроль союзников. Те передали их Белой армии, и многие корабли вернулись в Новороссийск, а позже стали частью Русской эскадры.
В Белое движение вступили Тихменев и Саблин, который после прибытия в Москву был арестован и бежал. Руководившие затоплением Раскольников, Кукель и Глебов-Авилов стали видными большевистскими деятелями советского государства, а в конце 1930-х были репрессированы.
В 1920-х годах начался подъём затопленных в Цемесской бухте судов силами ЭПРОН, некоторые из них были восстановлены, например, эсминец «Калиакрия» (переименован в «Дзержинский»). На остальных снимались ценные механизмы. К началу XXI века оставались не подняты только «Свободная Россия» и «Громкий».